Проследив за ее взглядом, я увидела, что в зал входит тот самый мужчина с худощавым лицом, которого я видела в доках Гавра. Он вел под руку спутницу – молодую, элегантно одетую даму. Очевидно, он меня не заметил, и я поспешно отвела глаза.
– Что… разве он… то есть… – пробормотала я, чувствуя, что краснею.
– Да, люди слышали, что он о вас говорил, – ответила мадам де Рамаж, помогая мне преодолеть замешательство. – Я так поняла, что между вами в Гавре произошла какая-то размолвка?
– Да, что-то в этом роде, – ответила я. – Причина сводилась лишь к тому, что я обнаружила на его корабле человека, заболевшего оспой. Правда, после этого корабль пришлось уничтожить… Ну и он был… не слишком доволен этим, – робко закончила я.
– Ах, так вот оно что…
Похоже, мадам де Рамаж удовлетворил мой ответ. Я полагала, что мое объяснение даст ей теперь преимущество во время светской болтовни и сплетен, из которых, собственно, и состояла светская жизнь в Париже.
– А он тут уверял разных людей, что вы – ведьма! – заметила она с улыбкой и помахала рукой какому-то знакомому. – Прелестная история! Никто, разумеется, ему не поверил, – утешила она меня. – Каждый знает: если какой-нибудь скандал связан с именем Сен-Жермена, он сам тому виной!
– Вот как?
Я не совсем поняла, что она имеет в виду, но в этот момент в толпу, громко хлопая в ладоши, ворвался герр Герстман.
– Сюда, сюда, месье, мадам! Все в сборе, мы начинаем.
Хор торопливо выстроился возле клавесина, а я обернулась к алькову, где пряталась Мэри Хоукинс. Мне показалось, что занавеска дрогнула. А когда заиграла музыка и зал наполнился стройным пением, то из алькова донесся чистый голос, высокое сопрано, – впрочем, это мне тоже могло показаться.
– Очень мило, англичаночка, – сказал Джейми, когда я, раскрасневшаяся и запыхавшаяся, присоединилась к нему после концерта.
Он усмехнулся и покровительственно похлопал меня по плечу.
– Откуда тебе знать? – сказала я, беря с подноса у проходившего мимо лакея бокал вина. – Ты же совсем не разбираешься в пении.
– Во всяком случае, оно было достаточно громким, – невозмутимо ответил он. – Было слышно каждое слово.
Тут я заметила, как он весь напрягся, и обернулась посмотреть, кого же он там увидел.
Только что вошедшая дама была хрупка и мала ростом, она едва доставала Джейми до нижнего ребра. Ручки и ножки – словно кукольные, тонкие, как на китайских рисунках, бровки над глубокими иссиня-черными глазами, напоминавшими ягоды можжевельника. И шаг у нее был легкий и немного подпрыгивающий, словно она не шла, а танцевала.
– Аннализа де Марильяк, – любуясь ею, сказала я. – Прелестное создание!
– О да!
Что-то в его голосе заставило меня поднять глаза. Мочки ушей у него порозовели.
– Именно