Бадда и Актасси уходили каждое утро на рыбалку, а возвращались поздно вечером. Они обещали взять Шиму с собой, когда он подрастет и научится летать. «Странно, – думал он. – Зачем мне учиться летать, если родители сами этого не умеют?»
Он не мог у них этого спросить. Его клюв не мог издавать звуков, похожих на речь родителей. Только писк и клекот. Но ничего, однажды он вырастет и все-все им расскажет!
Он звал их «мама» и «папа», хотя оба были бородаты и широкоплечи. Просто одного из них, младшего Актасси, он увидел первым после того, как вылупился из яйца. И с тех пор бегал все время только за ним.
Однажды утром Шима проснулся раньше обычного от звуков суеты. Его родители громко переговаривались, топали по деревянному полу и перекладывали предметы.
Шима высунул голову в окошко и клювом снял крючок – нехитрое запирающее устройство на его двери. Выбежал во двор и отряхнулся, щурясь на утреннее солнышко.
На него чуть не налетел Бадда.
– Эй, Шима, ты чего так рано подскочил? Иди поспи ещё!
Птенец затряс головой и курлыкнул: «Я слышу, как вы ходите, и уже не смогу заснуть!» Отец его, как обычно, не понял.
Двор, дом и большая акация возле ограды были украшены цветами и гирляндами из ракушек и разноцветных рыбьих чешуек. Как объяснили родители, приближался Солтис – праздник зимнего солнцестояния. Поэтому надо было вывесить лучшие украшения, чтобы приманить удачу на будущий год. Шиме они страсть как нравились! Он то и дело подбегал и трогал их клювом, извлекая из них переливы ярких бликов и мелодичный перестук.
Пух на тельце сменялся молодыми перьями, и кожу холодил ветерок с моря. Но родители рассказывали, что на севере страны вообще выпадает сенг – какая-то белая холодная штука. И там гораздо холоднее, чем у них тут, на южном побережье.
Шима попытался найти Актасси и потопал на второй этаж дома, где застал его за сборами.
– Привет, дорогой, – Актасси потрепал Шиму по голове, отчего тот блаженно прикрыл глаза. – Мы с Баддой съездим к нашей матушке в Житру. Это недалеко – день в одну сторону и день в другую. И там пару дней порадуем старушку, послушаем про то, что пора жениться и завести детишек. Расскажу ей, что одна детка у нас уже есть!
И он снова потрепал птенца по голове.
Хотя Шима вырос уже большой и даже уже начал менять оперение, к нему всё равно относились, как к маленькому. В обычном состоянии его голова уже была на уровне груди родителей. А если ему хотелось вытянуться, то он их и перерастал, доставая клювом до потолка.
– Я сначала не хотел оставлять тебя здесь, но брать с собой – сумасшествие, брат прав. Намучаемся все – и мы, и ты. Так что оставим тебя дома. Не переживай, тебя будут проведывать и кормить соседи, я уже договорился. Так что голодным не останешься.
Но не голодным боялся остаться Шима. Его сердечко заколотилось с бешеной силой. Ведь его родители собираются куда-то уехать без него! Да ещё и на несколько дней.
Он суетливо стал метаться по комнате и пару раз клюнул дорожную сумку Актасси.
– Эй, приятель. Не надо так нервничать. Мы быстро – ты даже не успеешь соскучиться. Но очень уж надо поздравить матушку с Солтисом. Не каждый месяц он происходит, ага.
– Мы закроем дом, чтобы ты тут не наворотил дел, – сказал подошедший Бадда. – Но весь двор и пристройка, как обычно в твоём распоряжении. За ворота не ходить, на ночь запирать дверцу в свой домик, не разбрасывать по всему двору игрушки и не забывать хорошо кушать.
И пока птенец стоял с раскрытым от удивления клювом, Актасси и Бадда коротко попрощались, оседлали лошадей и отправились в дальний путь.
Шима остался совсем один.
– Я вообще не понимаю, как я тут оказалась и что делаю! – длинноволосая стройная блондинка резко сунула ощипанную курицу в холщовый мешок и со страдальческим видом окинула взглядом кухню.
Ей казалось, что она только и делает, что убирается на этой чертовой кухне, но по углам все равно валялась луковая шелуха, а по столу опять расползались какие-то пятна. Послышался цокот маленьких коготков, и за кадкой мелькнул тонкий хвост.
– Напомнить? – скучающим голосом спросил полный мужчина и приподнял тонкую бровь.
Его черные прямые волосы были небрежно заколоты на затылке, а слишком тонкие для такого тучного тела пальцы унизаны кольцами самых разных форм. Он сидел в кресле возле очага и задумчиво крутил в левой руке призрачный светло-зеленый шар. Он то мерцал, то пульсировал, взлетал и делал круг над ладонью.
Женщина грохнула деревянным ушатом о стол, сдула челку и посмотрела исподлобья.
– Не надо!
Во второй мешок отправились рыбьи головы, картофельные очистки и подгнившее яблоко. Челка упрямо лезла в глаза, а под ногти забиралась грязь и чешуйки. Блондинка вытерла руки и швырнула полотенце на спинку стула. Взяла следующую рыбину.
– Я вышла за тебя замуж. За могущественного мага, укротителя стихий и покорителя