Уклонение от военной службы является наиболее распространенным среди преступлений против военной службы на сегодняшний день. Главный военный прокурор С. Н. Фридинский в своем выступлении в июне 2007 г. указал, что половина всех преступлений, совершенных военнослужащими-контрактниками, – это именно уклонение[4]. Начиная с 2001 г. в Главной военной прокуратуре и Военном университете идут активные научные исследования по разработке криминалистических методик расследования преступлений военнослужащих, совершенных в районах вооруженных конфликтов, в частности членовредительства, дезертирства и самовольного оставления части или места службы[5].
Известный военный историк Г. Ф. Кривошеев отмечал большое практическое значение изучения истории дезертирства для предупреждения его на современном этапе[6]. Обращение к этой проблеме в контексте Гражданской войны в России открывает малоизученный пласт жизни сотен тысяч людей: крестьян, рабочих, георгиевских кавалеров, сектантов, большевиков, контрреволюционеров, мешочников, уголовных преступников и многих других. Мобилизации в Красную армию собрали их в огромную «теневую», но иногда очень ярко себя проявлявшую социальную группу со своими определенными моделями поведения. Понятие «дезертир» в годы Гражданской войны толковалось расширенно и включало в себя, в отличие от современной юридической практики, и бегство, и самовольное оставление части, и уклонение от призыва. В истории неизменно наблюдался усиленный рост дезертирства в периоды радикальных изменений общественных устоев, когда само бегство становилось испытанным способом сопротивления политике властей[7]. Сотни свидетельств периода Великой французской революции позволили “Journal des sciences militaires” утверждать, «что никогда комплектование армии не было так трудно, как в эпоху революции; никогда в войсках не было такого количества дезертиров, симулянтов, мародеров, трусов, негодяев»[8].
Дезертирство – оборотная сторона медали любой войны. Долгое время проблема рассматривалась исключительно в контексте разработки антидезертирских мероприятий. Полноценная научная дискуссия была начата лишь в 70-х гг. ХХ в. американскими, а потом и западногерманскими историками. В американской историографии сравнительно подробно исследована проблема дезертирства в специфических условиях Гражданской войны в США[9]. В настоящее время этот вопрос активно изучается германскими историками[10]. Современные исследователи У. Бреклинг и М. Сикора отнесли дезертирство к «пренебрегаемой» теме военной истории, предостерегая одновременно от его идеализации и уравнения с пацифизмом[11].
Сам термин произошел от французского désertion – «побег, отступничество». Дезертирство в том или ином виде, равно как и борьба с ним, было присуще любой армии во все времена и неизменно рассматривалось как тяжкое преступление, особенно в военное время. Древние египтяне бежавшим во время боя отрезали язык, а греки «одевали… в постыдное платье, брили им половину головы и в таком виде выставляли в течение трех дней на торговой площади». За беглого спартиата, как человека бесчестного, не могла выйти замуж ни одна девушка. В Древнем Риме за дезертирство полагалась смертная казнь с конфискацией имущества. У германских племен распространенной практикой было вешать дезертиров на деревьях, как изменников, а иные вожди приказывали обрезать им нос, уши, язык или выкалывать глаза[12]. Г. Тард упоминал о всего лишь пяти преступлениях, за которые полагалась смертная казнь по салическому закону, среди них и дезертирство, и трусость, и измена[13].
Суть данного преступления представлялась в дореволюционном отечественном законодательстве в двух аспектах: внутреннем, субъективном – в намерении покинуть службу и внешнем, объективном – в оставлении места службы,