Василий Гурковский
Глава первая
Григорий сидел на пеньке у ворот собственного дома, грустно чертил на песке незамысловатые фигуры и изредка посматривал на расстилающуюся перед ним балку, по обеим сторонам которой, раскинулось село. Собственно села уже как такового, давно не было, из двух улиц, длинными рядами тянувшихся когда-то по обеим сторонам широкой балки, осталось с десяток строений, похожих на дома, а вся остальная территория, была похожа на эпицентр мощнейшего землетрясения. Местами из земли выступали отдельные стены бывших домов, а – в большинстве своем, на месте домов, – просто были поросшие многолетним бурьяном и кустарниками – холмы строительного мусора.
Летом, буйная зелень, прикрывала, нивелировала как-то страшные развалины, а с наступлением осени, то, что осталось от села,– представляло собой жуткое зрелище, как будто бы по селу била прямой наводкой тяжелая вражеская артиллерия или, несколькими заходами, его бомбила авиация. Два десятка нынешних жителей, давно свыклись с судьбой и доживали свой век в родных домах, ни на кого и ни на что не надеясь. Без магазина, без школы, медпункта, без работы и без всяких проблесков цивилизации, включая телевизор. Вся молодежь и трудоспособные люди среднего возраста, давно перебрались или в город, за двадцать километров, или на центральную усадьбу колхоза, за одиннадцать километров. Остались только те, кому и некуда было идти, и не к кому и незачем, да уже и не очень хотелось что-то искать и менять. Те из них, кто имел возможность, силы и желание, – держали какое-то хозяйство, – курей, уток, коз, сажали на огородах, кто что мог, и просто отживали каждый день, как последний. У абсолютного большинства этих забытых Богом и властями, людей, как правило, – не было ни родных, ни близких, иначе они тоже давно покинули бы это место.
У Григория – тоже нигде и никого не было, кроме жены, которая была старше его лет на пять. Раньше они вместе работали в местном колхозе, там познакомились и поженились. Село было не очень большое, но колхоз был на хорошем счету в районе, практически все люди в нем работали и по тем временам были довольны. Были и школа, и магазин, и медицинская амбулатория с аптекой, и дороги приводили в порядок. Потом, в начале пятидесятых годов, начали укрупнять колхозы, в селе оставили только бригаду от большого объединенного колхоза, животноводство и другие направления –ликвидировали, осталось только зерновое производство, потом и бригаду со временем расформировали, зачем нести дополнительные расходы, –из большого села, группой, приедут – вспашут тракторами, посеют сеялками, потом уберут комбайнами, а зерно отвезут на центральную усадьбу, и все, – местных работников – не требуется.
И начали разъезжаться люди, кто куда, в основном – в соседние города. Не стало детей – не стало школы, ну и так далее. Сегодня – уже ничего не стало….
Пришла «перестройка», начали раздавать земли под дачные участки. Несколько человек из соседнего города, выпросили у колхоза разрешения на отдельные пустующие бывшие огороды, некоторые выкупили полуразрушенные дома и тоже получили право на пользование приусадебными участками. Чуть-чуть веселее стало на улице, но только на выходные дни. «Дачники» приезжали, до ночи работали и уезжали домой, а в селе все так и оставалось, как было.
Григорию, в какой-то мере повезло – напротив, через улицу, жила одинокая старушка. Дом у неё неплохо сохранился, покрыт шифером, во дворе – еще один дом, поменьше, в порядке летней кухни. Когда она ушла из жизни, её сестра, живущая в соседней республике, продала дом «дачникам». Дом купили на – пополам, двое мужиков, из города, оформили на себя приусадебный участок, привели в порядок заросшую кустарником, территорию, огородили все сетчатым забором и начали заниматься сельским хозяйством. Интересно поделили жилье и участок. Летнюю кухню и прилегающую к ней часть участка, добровольно взял себе один из новых хозяев, а больший дом, с другой половиной участка, как раз напротив двора, где жил Григорий, уступил другому. Познакомившись с обоими соседями поближе, Григорий понял, что тот сосед, который без всяких розыгрышей, уступил лучшую половину своему компаньону, сделал это вовсе не в виде благородного жеста, а только потому, что больший дом с участком, был по улице крайним. Дальше за ним, шел пустырь и развалины.
Примерно одинаковые по возрасту, умные, грамотные, занимающие солидные руководящие должности в городе, новые соседи Григория, были абсолютно разные по характеру и общему менталитету. Если сосед-второй, (Григорий никогда не называл его «соседом»), сразу поставил на все окна своего домика железные решетки, повесил два замка на дверь и один большой, амбарный, на примитивную сетчатую калитку, выходящую на улицу, то сосед, который поселился напротив, входную калитку закрывал на резиновое кольцо, внахлест, а входную дверь в дом, хотя и запирал тоже на висячий замок, но один ключ от него, сразу передал Григорию, попросив его иногда заглядывать в дом, все-таки он старый, подсоединен к электросети, мало ли что может замкнуть и т.п. Тем более – там находится газовая плита и баллон с газом. Григорий часто бывал в доме соседа в рабочие дни. Там одна из комнат, до потолка была