«Ничего, сейчас что-нибудь придумаю, – решил он. – В конце концов, я сошёл с ума, а сумасшедшие часто ведут себя странно. Кто-то убивает пенсионеров, кто-то совокупляет детей, а кто-то… Лезет без очереди».
– Кто последний? – спросил он, и этот вопрос нарушил относительную тишину, как раскат грома.
– Тут по записи, – отозвался подросток в фиолетовой мастерке и тяжёлым лбом, нависшим над глубоко посаженными глазищами. Он принялся сверлить Вадима своим взглядом.
– Понял, – отозвался Вадим и пересчитал очередь. Пять человек, но кто-то мог быть и к офтальмологу – его кабинет располагался рядом ж.
Началось снова томительное ожидание. Минуты тянулись очень медленно, и его даже поклонило в сон, как он вздрогнул о того, что мимо проходила фигура – бесшумно, в белых штиблетах и белоснежном, совершенно чистом халате. Это был психиатр – низенький, полноватый дядечка с мягкой улыбкой и прищуренными глазами, смотрящими снисходительно из-за стёкол очень тонких очков. Над верхней губой у него росли жидковатые усики, и это делало его ещё добрее.
– Все ко мне? – спросил он и принялся отмыкать кабинет.
– Да! – сказала истерично женщина в красном кардигане.
– А, Юлия Юрьевна, – протянул он, продолжая ковыряться в замке. Движения его становились всё жёстче. Замок заедал, видимо. – Опять кризис? Ну, ничего… Сейчас поправим. Как ваш муж? Уже не хотите его убить?
– Хочу, очень хочу, – ответила она и истерически рассмеялась, таким смехом, от которого у Вадима всё похолодело внутри.
Дверь, наконец, поддалась и, открыв её, психиатр повернулся к пациентам.
– Это Вы буянили у стойки регистраторши? – спросил он, судя по всему, у Вадима.
– Я.
– Проходите. Спокойно, граждане! Спокойно! Мне кажется, у него плёвый случай.
Вадим крайне удивился, но отказываться не стал. И быстренько забежал следом в кабинет – небольшую, но мягкую комнату: мягкую в том плане, что стены здесь были нежно-белого цвета, ещё не бежевого, но и уже не похожего на цвет молока или снега. Коричневый дубовый стол, нежно-серое кресло, напротив – тёмно-бежевая кушетка, больше похожая на кровать.
– Проходи, садись, – мягко сказал психиатр и притворил дверь, отгородившись от недовольного галдежа ждущих пациентов. – Что там у тебя стряслось?
– Галлюцинации, – проговорил Вадим и ощутил пронизывающий озноб. – Нахлынули вчера вечером. Резко. И не отпускали. Ночью же – кошмары, красочные. Как будто всё по-настоящему было…
– Да? – удивился врач, и лицо его стало очень напряжённым, он сложил руки ладонями друг к другу, но смотрел не на Вадима, а на песочные часы, стоявшие на его столе – чисто декоративный элемент. – Головой не бился?
– Нет.
– А наследственность не отягощённая? Никто из родственников не лечился от болезней психики?
– Да вроде… нет, – Вадим запнулся, потому что прекрасно помнил, что его отец неоднократно попадал в диспансер