Из палаток на склоне чуть полысевшей сопки, сразу повыскакивали встревоженные геологи.
– Похоже это на КВЖД!
– Ребята! Быстро экипируемся и туда!
– Катерина! Ты здесь остаёшься!
– Готовь медикаменты на всякий случай и пожрать! Вернёмся неизвестно, когда!
– Парни рации переносные захватите!
Проводив обеспокоенным взглядом удаляющуюся группу мужчин, недолго вглядывалась в тут сторону откуда доносился затихающий лязг и где над местом трагедии из тучи пыли начали подниматься клубы чёрного дыма. Спохватившись юркнула в палатку. Включила радиопередатчик, надела наушники, поднеся микрофон к губам.
– Всем, всем, кто меня слышит! Говорит начальник геолого-разведывательной партии Торилина Екатерина. На участке железной дороги у Кедровой Пади, по-видимому произошло крушение поезда. Был слышен страшный грохот и лязг металла. Сейчас наблюдаю клубы дыма. Геологи в составе двенадцати человек вышли к месту аварии. Всем! Всем! На перегоне…
Первыми ответили пограничники, потом с управления железной дороги, охотхозяйства и лесоохраны. Последними отрапортовали военные.
Снова выбралась наружу, из-под руки разглядывая огромные чёрные изгибающиеся столбы дыма и пара. С придыханием покачав головой, подошла к затухающему костру, подбросила наколотых дров. Устроив котёл над ним, налила воды, собираясь чистить картошку.
Но что-то вдруг женщину заставило резко обернутся и вздрогнуть. Полог её палатки колыхался, а возле неё стоял мужчина среднего роста азиатской наружности, в гражданском френче китайского образца, с лоснящимся пучком волос на затылке. Приподняв руки в успокаивающем жесте, затараторил на непонятном языке, боком обходя хозяйку. Ещё пару мгновений и он бесшумно растаял в ближайших зарослях.
Катерина не успела отойти от шока, как послышался топот сапог и громкое дыхание загнанной собаки. Пограничный наряд с овчаркой вывалился на поляну.
– Кто был? – Еле выдавил сержант.
– Китаец! Туда побежал, – ткнула пальцем, указывая направление.
Четвёрка стражей границы метнулась в указанную сторону. И вскоре с другой стороны сопки отдалённо послышались крики, автоматные очереди, визг собаки. Катерина с тревогой поднялась, ожидая возвращения пограничников с задержанным нарушителем. Напрасно. Ни кто не пришёл. Только вскоре над ней пролетел военный вертолёт и всё смолкло.
Не вернулась в этот день и вся её бригада. А вечером устраиваясь на ночлег обнаружила у себя на лежаке потрёпанную толстую книгу, испещрённую иероглифами и картинками с людьми в кимоно, показывающими различные приёмы рукопашного боя.
***
Новый учебный год, за открытыми окнами шелестят листвой, только чуть позолотившиеся берёзы. Солнышко жарит по-летнему, забрасывая в класс легким ветерком полуденный зной. Историчка шастает вдоль доски, бодро объясняя, чем пахнет новый изучаемый материал, делая кратковременные паузы под стук колёс, проходящих за оградой школы трамваев. Галдят галки, вторя гомону разбредающихся учеников младших классов.
– Блин, как тошно то, – шмыгнул носом Пашка, вытягивая затёкшие ноги.
– И не байка, дружище! Ща бы, как вчера на озеро, – с сожалением выдохнул Алик, рисуя на последней странице тетради танковое сражение. – А ещё литература и классный час. Сдохнем здесь, к седьмому то уроку.
– Я слышал, по русскому училки ещё нет.
– Так, чё может классный час, Пилорама проведёт вместо литеры.
– Нет. У неё десятиклассники в это время.
– Жалко Петровна от нас ушла, – облокачивая щёку на локоть, чтобы лучше видеть художества Алика Шмакова, прогнусил Павел. – Видел, что Егорка с Филей ей в подарок от нас купили?
Друг утвердительно мотнул патлатой головой.
– А знаешь, сколько эта брошь стоит?
Алик заинтересовано уставился своими узкими глазками на товарища, бросив своё занятие.
– Четыре пятьдесят, – прошептал, с удовольствием наблюдая, как очи одноклассника принимают европейский овал. – Вчера заглянул в галантерейный и случайно узрел.
– Мы собрали пятнашку на цветы и подарок, – изумился Алик, оборачиваясь в сторону последней парты на среднем ряду.
– А цветочки они у малолеток из букетиков при входе в ворота надёргали. Сам видел.
– Во уроды! А я думал с утра показалась, что перегаром от них прёт. – Шмаков снова взялся с остервенением за ручку, сжавшись всем своим нескладным телом в подобие