Вспомни. Елена Алексеевна Селезнёва

столике. Недоеденный круассан всё также лежал на квадратном блюдце рядом с пустой чашкой кофе. Дэвид – мой старший брат – всегда издевался из-за того, что мне никогда не хватало одной чашки на десерт, причём не важно, был ли это большой круассан или маленькая конфетка. Две чашки кофе или чая. Не меньше.

      – Простите, – за рукав поймала официанта, но тут же одёрнула руку. Когда нервничаю, то имею дурацкие и не очень вежливые привычки. Но почему я нервничаю вообще?..

      – Да, мисс, – голубые глаза официанта (они вообще могут быть настолько яркими?!) уставились на меня в лёгком удивлении, но в общем выражение его лица выражало лишь вежливость и учтивость.

      – Вы видели, кто положил на мой стол эту записку? – показала ему листок, на котором были аккуратно выведены буквы и цифры. Можно было подумать, что текст напечатан, но различие букв и пробелов означало то, что это всё же написали вручную.

      Официант – достаточно милый, но слащавый парень – мельком глянул на надпись, после чего снова сосредоточил голубые глаза на мне.

      – Я не видел, мисс, – он даже не попытался вспомнить, из-за чего я вздохнула, опуская взгляд на записку. – Может быть, вам стоит сходить и узнать.

      Резко подняла на него взгляд. Удивления в его взгляде явно прибавилось, но вежливость никуда не делась.

      – Что вы сказали? – с трудом выдавила из себя я.

      Волнение начало подкатывать к горлу, а кончики пальцев похолодели, будто довольно редкий солнечный день резко перетёк в холодную осеннюю погоду.

      – Я не видел, кто положил эту записку… – повторил он, и мне захотелось повысить голос, потому что он не договорил. Явно не договорил.

      – А после? – всё же сдержалась, стараясь говорить не громче обычного.

      Официант помедлил. Он, что, не может расторопнее быть?!

      – Ничего. Я… я молчал, – вежливости в выражении лица становилось всё меньше и меньше. Ему хотелось отойти от меня, и я не собиралась его задерживать.

      – Спасибо, – буркнула я, возвращаясь за столик. Как удалился официант, я не видела, рассматривая аккуратно выведенную надпись.

      Ровные буквы и цифры, написанные настолько тёмной синей ручкой, что она могла показаться чёрной.

      «Вам стоит сходить и узнать» – снова и снова проносился в голове голос официанта. Он говорил это. Точно! Я же не сошла с ума.

      Когда подняла глаза от листка, то увидела, что рядом стоит уже полная чашка кофе. Я вздрогнула, но увидела удаляющегося официанта с пустой чашкой. Даже не заметила чьего-то приближения.

      «Или всё же сошла…»

      Тревога нарастала, и новый кофе показался жутко не вкусным. Будто землю перемешали с водой и залили туда пачку красителя. Отодвинула от себя чашку, поднимаясь из-за стола.

      «Заказ оплатила. Мне дали сдачу… Да, сдачу. Я собиралась оставить её официанту на чай».

      Мне хотелось сосредоточиться хотя бы на каких-то мыслях, потому что голова плыла, будто после солнечного удара. «Чаевые» – повторила про себя, доставая из кармана голубых джинс сдачу за кофе.

      Я бросила пару купюр на стол, схватила рюкзак и выбежала из кафе.

      «Записка!» – вскрикнула мысленно, оборачиваясь на прозрачную дверь, но поняла, что сжимаю клочок бумаги в левой руке. Выдохнув, всё же направилась к машине.

      Мой маленький хэтчбэк мятного цвета был подарком наших с братом родителей на моё восемнадцатилетние. И Дэвид тогда несколько раз переспросил, уверена ли я в выборе.

      – Энни, мы в Англии живём. Машина не чёрного цвета – это плохой тон здесь, – говорил Дэйв, пока я садилась в свою новую мятную машинку.

      – Нет, Дэйви. Плохой тон – покупать то, что не будет радовать меня в дождливые дни. А эта машинка будет.

      Это было почти три года назад, но до сих пор помню тот день. Я была счастлива тогда. Потом… больше счастлива не была, потому что…