– Я не могу их забыть. Какое безумие эта война!
Разгром в конце лета 1914 года, грозивший Франции полным поражением после нескольких недель боев, породил вопросы, на которые пыталась ответить следственная комиссия французского парламента.
Почему французская армия потеряла в первые три месяца войны, с августа по октябрь 1914 года, 330 тысяч человек – больше, чем в любой другой период войны, включая бои под Верденом? Почему враг так глубоко вторгся на территорию страны и выбить его так и не удалось? В результате всю войну боевые действия шли на французской территории. Как же получилось, что Германия на Западном фронте несла меньшие потери, чем Антанта, и превосходила французов и англичан в искусстве убивать?
Но честное и глубокое, то есть безжалостное расследование было политически неприемлемым, поскольку выставляло в неприглядном виде героев войны, особенно Верховного главнокомандующего маршала Жозефа Жоффра.
Полевые суды и фатализм
В начале XX века французские военные теоретики полагали, что исход войны – при современном оружии и мобилизации огромных армий – определит одна решающая битва. К мобильной и динамичной войне и готовились. План, который разработал маршал Жоффр, предусматривал быстрый и массированный удар по врагу, дабы вернуть Эльзас и Лотарингию.
Решение о всеобщей мобилизации в Париже приняли 1 августа 1914 года, за два дня до того, как Германия объявила войну. Президенту Раймону Пуанкаре и премьер-министру Рене Вивиану это решение далось не просто. Накануне, 31 июля, студент-националист убил лидера социалистов Жана Жореса – практически в упор дважды выстрелил в него из браунинга через открытое окно ресторана на Монмартре в Париже, где тот обедал со своими соратниками. Обе пули попали в голову, и мертвый Жорес рухнул на стол.
Жана Жореса по его значению для Франции XX столетия можно смело поставить в один ряд с Шарлем де Голлем. Признанный оратор, Жорес был пацифистом и противником империалистических амбиций, которые толкали Европу к войне. Он готовил всеобщую забастовку против начинающегося кровопролития, которое, он верил, еще не поздно предотвратить.
Убийство влиятельного лидера левых, выступавших против войны, могло иметь драматические последствия: мятеж рабочих, призывы профсоюзов к всеобщей забастовке, блокаде железных дорог, что остановило бы мобилизацию, переброску и сосредоточение войск. Правительство ожидало худшего. На всякий случай составили черный список в 2481 человек, включив в него пацифистов и антивоенных агитаторов. В случае чрезвычайных обстоятельств они подлежали аресту.
Но