Лекарство для среднего возраста. Дмитрий Каренин

жчины и женщины среднего возраста, обремененные чувством ответственности, живут в постоянных заботах, когда всеми известный кризис уже стучится в двери. Время перестало приходить, наоборот, отсчет поворачивается в другую сторону, и оно только уходит. Уже оглядываясь назад, кто-то подводит промежуточные итоги. А было ли счастье, есть ли оно сейчас или его поиски все еще продолжаются?

      Глава 1.

      Андре брел не спеша к дому и размышлял о своем бытии. Жизнь в центре большого города, в той его части, где находится историческая застройка, была престижной для его жены, но для него это не имело такой ценности. Кроме того, что можно наслаждаться красивыми видами и понимать, что каждый камень на мостовой видел немало на своем веку. Может быть, Маяковский или Пушкин ступали здесь не единожды. Андре представил себе, что управляет квадрокоптером, и его камера разглядывает прекрасные виды любимого города. Затем сверху объектив сфокусировался над плотно застроенным кварталом, и камера приближает детали. Столетние дома в стиле модерн подпирают друг друга и несут на стенах тяжелую грязную краску с плесенью. Здесь всегда запах истории и пыли, воздух пропитан ароматами водорослей с канала Грибоедова, у которого серые мутные воды. Местами лежит еще булыжная мостовая, звонко стучат каблуки прохожих, которые смотрят вниз, чтобы не свернуть себе ноги. А витиеватые каменные кренделя целятся сверху на их головы, как будто намереваясь упасть. Только редкие туристы в восторге от этой красоты, и, открыв рот, они смотрят на архитектурные изыски. Так, играя воображением, Андре подошел к дверям своего дома, взялся за ручку и застыл в нерешительности. Домой не хотелось, и эта мысль его угнетала. Сделав паузу и усилие над собой, он наконец-то вошел в прихожую.

      – Андре, ты сегодня опять припозднился на работе, дорогой, а ради чего? – ехидно, но с металлом в голосе отчеканила жена, сидя за маникюрным столиком. Мужчина сделал глубокий, незаметный вдох для объяснений, но этого не понадобилось.

      – Понятно все с тобой! Иди есть, уже все остыло, – жена вернулась к подпиливанию ногтей.

      Ему очень не нравилось это слово – «дорогой». Даже не слово, а интонация. В этом было нечто унизительное, типа «ты мог бы быть еще дороже, если бы постарался».

      Андре ел остывшие котлеты из магазинного фарша, рефлекторно работал вилкой и ножом, соблюдая этикет. Это помогало ему хоть как-то представить еду вкусной. Ел он медленно, потому что размышлял о том, куда ушла любовь и как незаметно это случилось. Любимая перестала волновать его. Почему? Все начиналось с простого раздражения, он не понимал, чего она хотела на самом деле. Андре не любил замечания, особенно высказанные публично. Ведь он себе этого не позволял. Когда на выходных они вдвоем закупали в магазине продукты, жена опять устроила ненужную истерику у кассы: «Ты что принес? Я же тебе сказала, возьми вино полусухое, а ты притащил полусладкое. О чем думал? Вечно ты витаешь где-то!» От ее громкого голоса Андре стало не по себе, и всем, кто его слышал, было неудобно за него. Стоящие рядом покупатели смущенно опускали взгляды в пол. А супружеская парочка в конце очереди прошептала друг другу: «У нас же не так с тобой будет?»