А я с ужасом ожидал как Таня отнесётся к перемене условий жизни. К этому времени только что был оформлен декретный отпуск, и поэтому ей даже увольняться не пришлось. К счастью, от переезда из квартиры со всеми удобствами в бревенчатую избу она не только не запаниковала, а даже восприняла это как романтическое приключение. С удовольствием обследовала чулан, чердак и рассматривала необычную стоящую посреди зала круглую, обшитую железом и покрашенную черным лаком печь. С удовольствием готовила пищу на дровяной плите, утверждая, что это ей напоминает зимы в родном доме.
Романтическому её настроению придало ещё одно обстоятельство. Не знаю где её увидел Варгин Саша. Этот молодой колхозный токарь и сварщик, считался «Кулибиным». Был мастером на все руки. Единственный токарь, отличный сварщик, умелый слесарь – он брался за любое дело, которое другим казалось не по силам и справлялся с ним. И вот этот вундерспец воспылал любовью к Тане. Любовью платонической. Уверял, что счастлив даже просто смотреть на неё. Для этого, если узнавал, что в обед я нахожусь в Сергаче, весь перерыв сидел на ступеньках дома, читая Тане стихи и рассказывая о своих чувствах. В дом никогда не пробовал зайти. Но умолял, чтобы она вышла в сени и поговорила с ним.
А с работы даже уходил раньше, чтобы ещё несколько минут поговорить с ней. Со мной около дома старался не пересекаться. Хотя на работе общался охотно. Я же из-за уважения к его мастерству, несмотря на его молодость величал его Александром Николаевичем. И он, мне казалось, гордился этим. Однажды, когда его очередной визит к нашему дому запозднился, потому что он был сильно пьян, я застал его распевающим песни у порога. Увидев меня, он стушевался, пробовал что-то нечленораздельно объяснять, и я с трудом проводил его шатающегося до дороги.
Поселились мы в этом доме, даже не узнав его историю. Но однажды выяснились подробности. Оказалось, что дом принадлежал молодым колхозникам. И в нём произошла трагедия. Муж, в состоянии сильного опьянения, приревновал жену к другому и зарубил её топором. Теперь он отбывает такой большой срок, что в селе считают его возвращение нереальным. За домом присматривает сестра погибшей, колхозная повариха Итальянцева Вера Антоновна. Она и предоставила нам жильё. Объяснили, что сложенная в сенях высокая поленница сухих дров вообще то является собственностью прежних хозяев или по крайней мере находится в распоряжении Итальянцевой. И нам следует позаботиться о собственном запасе дров.
Не успели мне это объяснить в конторе колхоза, как сосед Варгин Борис Николаевич, своим трактором притащил прямо к крылечку нашего дома два огромных ольховых дерева и пояснил:
– Я ещё с лета приметил, что из делянки колхозной не всю ольху вывезли. И притащил для вас. Ольха она и горит жарко и угореть от неё не получится, даже если рано трубу закрыть. А мы