Оглядела пространство перед собой: ковёр с высоким ворсом на паркетном полу, тяжёлые тёмные гардины, стекающие со стены на пол, подцепленные на подхваты с кистями. Слева от окна красовался комод на кривых ножках. Справа оттоманка, банкетка, рекамье – как бы этот непривычный в моих реалиях предмет интерьера не назывался, он заставил меня проснуться окончательно. Заодно вспомнить, где и с кем я находилась.
«Алкоголь – зло», – пролетело в моей воспалённой голове.
Надо же попасть в историю! Нет, на вселенскую трагедию не тянуло, на большую печаль маленького человека тоже, зато активировало на полную мощность желание вскочить и бежать… желательно в сторону ближайшей кофейни, где можно заглотить побольше кофе и закусить сочным круассаном с сыром. И подумать над своим поведением.
– Пфф-п-ф-ф-ф, – услышала я за своей спиной.
В следующее мгновение я почувствовала, как горячие мужские ручищи обхватили меня, прижали к такому же горячему телу. Бедром я почувствовала член. Мне бы искренне хотелось сказать, что это был ствол пожарного брандспойта, но это был эрегированный мужской половой орган – выражаясь научным языком. Если говорить менее пафосно, зато доходчиво: стояк у товарища дымился.
Товарища, к слову, звали Фёдор, Федя, среди своих – Федос, но об этом я расскажу чуть позже.
– Федос, отстань, – попыталась я вывернуться из медвежьих объятий.
– Не отстану, – горячо прошептал мне в ухо Федя. – Какая сладкая конфетка, у-рру-у-у-ру.
Фёдос пустил свои руки в свободное плавание. Поочерёдно обследовал моё неожиданно счастливое, распластанное вдоль него тело. Поглаживал, пощипывал, сжимал, потирал и делал много всего, от чего желание бежать в сторону кофейни перерождались в твёрдое намерение никуда не выбираться из этой постели.
Кофе я могла позже выпить, учитывая мой образ жизни, в промышленных масштабах. А вот с таким мужчиной неизвестно когда бы оказалась в постели. Если быть честной, то вообще с мужчиной. С тем, что конкретно этот шикарный, умелый мужчина – Федос собственной персоной, я была намерена разобраться как-нибудь потом. Попозже. При случае.
Для проформы несколько раз отпихнула его, не слишком сильно, чтобы не решил, что я всерьёз, возмущённо прошипела:
– Не… нет!
И услышала в ответ:
– Фигли нет нет, если да.
С этими словами наглая, горячая ладонь раздвинула мои не оказывающие никакого сопротивления ноги, пробралась в место, которое красноречиво указывало на полное согласие с вышесказанным.
Чтобы не оставаться в долгу и просто из любопытства я извернулась, обхватила налитой до невозможности член.
То, что я держала в руке, было ощутимым, увесистым, горячим, по-настоящему большим. Не огромным, а внушительного, при этом не слишком пугающего размера. Хотя всё равно внутренне я вздрогнула, не сдержала эмоций, воскликнув:
– Вот же чёрт!
– Чего так? – самодовольно усмехнулись мне в ухо, не забыв влажно поцеловать, а потом прикусить мочку.
– Ничего, – огрызнулась я.
Покрепче обхватив ладонью ствол, неожиданно для себя вздохнула.
– Всё поместится, – нагло заверил меня Федос.
– Да что ты? – не то спросила, не то возмутилась, а может и восхитилась я.
Анализировать было трудно. Я буквально плавилась под умелыми, настойчивыми ласками, горячим дыханием, поцелуями, которыми осыпали моё тело.
– Ночью всё прошло как по маслу.
Это было последнее, что я услышала, на словах «по маслу» то, что я держала в руке, протиснулось в меня. Я мгновенно покрылась горячим потом, зажмурила глаза от удовольствия, издала какой-то невнятный звук, услышала в ответ:
– Вот так, давай-ка, – шепнул Федос.
Приподнял моё бедро, продвинулся членом глубже, на моём выдохе вошёл до конца.
– Хорошо… – промурчал он.
Я молча согласилась. Было хорошо. Отлично было. А потом стало ещё лучше, и ещё, ещё, ещё, пока меня окончательно не затянула воронка нестерпимого удовольствия, и я кончила, выгибаясь и бесстыдно крича. Федос не стал долго ждать, тяжело дыша, навалившись на меня своим немалым весом, последовал за мной.
Через несколько минут я решила, что неплохо бы валить из этой обители стиля классицизма вообще и от Федоса в частности. И то, и другое было слишком для меня. Закопошилась, завозилась, пытаясь одновременно выбраться из сдавливающих объятий, простыни и угла одеяла.
– Не пущу, – прогремел мне в ухо шёпот. Да, да, именно шёпот, и именно прогремел. – Конфета моя сладкая.
– Пусти, – пискнула я. – Мне в туалет надо!
– А… ну надо, так надо. Дорогу найдёшь?
– Найду! – я огрызнулась.
Естественно я найду дорогу в уборную, несмотря на то, что не была здесь… лет двенадцать не была, даже четырнадцать. Сразу не сообразила, решила арифметические подсчёты оставить на будущее. За двадцать шесть лет