рана его гнилая
В душном госпитальном бараке
города Мандалая.
И дрожать постоянно рука капитана
левая стала. – Оу!
И О’Нил не раз говорил: «Ну, щас
встретить бы этого Боу!»
Потом лихорадка пришла. «Ребятки,
дело моё погано, –
Молвил О’Нил, – но… Сто б рупий дал
за голову бандюгана!»
Опахала, подвешены, скрипели бешено
и крутились неперестанно,
Но Бабу Харендра (гомáшта) был рядом,
и слышал слова капитана.
И он вспомнил Дакку, свой дом; при нём
водоём рукотворный; далее
Встрепенулась душа, и ряды камыша
он увидел в далёкой дали, и
О жене и о сыне он вспомнил, что ныне
учится в высшей школе;
Он вспомнил – и тут же мысль отогнал –
о ранах и дикой боли,
И от грёз очнулся, и почти вернулся
в явь… Однако, что это?
Серебряноглавый Боу пред ним
явился в потоках света!
И гомáшта смущённый, виденьем прельщённый,
двинув к жене и сыну,
Обманул возницу, как во сне не приснится,
не заплатив половину!
_________
Минули месяцы. Враждебный мир
стал враждебнее вдвое:
Боу восполнил потери и вновь
встал на стезю разбоя.
А О’Нилу войны надоели; достойно
изменил он свою судьбину:
В далёком городе Симури́
нашёл он свою половину.
Была она изящна, нежна;
тихий, приятный голос;
Чистое золото – сердце её,
волос – что зреющий колос.
Но не знала, что добрые руки того,
кто ласкал, обладали даром
От плеча до пояса рассечь в бою
человека одним ударом,
И не знала, что губы, что были ей любы,
что эти вот самые губы
Команды «Пли!», «Руби!» и «Коли!»
в бою отдавали грубо,
Что в глазах, где от лёгкого вздоха её
рождаются ангелы, – черти
Когда-то не зряшно рождались: бесстрашно
он взирал на Ворота Смерти.
(Это дело такое, дело чисто мужское:
если ты – настоящий мужчина,
Ты о страшном прошлом с самомнением пошлым
не расскажешь Невесте невинной.)
И мало о прошлом О’Нил вспоминал,
умиротворён и спокоен,
И Бабу Харендра был последним из тех,
о ком вспоминал наш воин.
_________
Обычный груз по обычной грязи
медленно и угрюмо
Правительственный караван быков
вёз по дороге Катуна.
В белых одеждах, в светлых надеждах,
поедая бирманские яства,
В конце каравана ехал Бабу,
опора, оплот государства.
И верил Бабу в благую судьбу,
довольный самим собою,
Но призрак бандита пред ним сердито
серебряной тряс головою.
Вдруг… Что