Этот дуб стоял здесь до того, как на благодатные земли легла тень войны. И будет стоять, когда остатки человечества сгинут в небытие, как Мировое Древо на Алатырь-камне, вечное отражение покоящейся на его плечах реальности. И Мечеславу, младшему волхву дружины темнейшего князя Святогора, иногда становилось мучительно стыдно перед дубом. За то, что они, волхвы, тянут из измученной природы последние жилы, не для того, чтобы сотворить – распределить жалкие крохи силы. А значит – забрать у кого-то, кто слабее.
Остаётся только надеяться, что, может быть, однажды радостная весенняя зелень вновь распустится на древних ветвях, и другие люди – чище, чем они, придут сюда водить хороводы.
Птица присела на плечо и сердито ухнула, коря его за невнимательность. И даже ко всему привыкший волхв не смог сдержать удивлённого возгласа: сова. Просто сова – какими они были прежде, до того, как создания разгневанной природы превратились в жутких монстров. Мечеслав осторожно погладил птицу ладонью в толстой перчатке. Та благодарно ухнула и уронила ему на колени письмо. И это было так странно: где сейчас могут позволить себе пользоваться бумагой так расточительно – всего несколько строк на целый лист!
И лишь когда до глубин разума дошло содержание, Мечеслав застыл, будто поражённый небесным громом:
Мы рады проинформировать Вас, что Вам предоставлено место в Школе Созидательной Магии в море-океане на острове Буяне.
Занятия начинаются первого дня вересня. Отправьте своё согласие с этой совой.
Сова важно выпятила грудь от возложенной на неё миссии и авторитетно ухнула. Мечеслав смял письмо и выругался:
– Придурки окаянные, это не смешно!
Что тут говорить, в его возрасте и при его должности верить в Школу Созидательной Магии, где учат дарить жизнь, а не отбирать последнюю, было просто глупо и наивно. Молодой волхв сделал пару шагов, но оглянулся. Ему показалось, или старый дуб качнул кроной, будто благословляя в дальний путь?
Что, если подумать, он теряет? Да ничего! Туман, респиратор, да чёрную ненависть к самой уважаемой и почётной в долине стезе. Мечеслав разрешил себе поверить – путь даже ненадолго. Он аккуратно расправил смятую бумагу, перевернул лист и занёс ручку, чтобы написать ответ…
Ростки жизни
Лица матери Мечеслав не видел очень давно – лишь глаза, всё такие же любящие и добрые, смотрели на него сквозь полупрозрачные стёкла очков. Иногда он думал, что может это и к лучшему: туман минувшей войны уродовал людей, внутренне или внешне – не имеет значения. А так он навсегда запомнил маму молодой – и неважно, что роскошная коса с годами превратилась в короткий светлый ёжик, а спина согнулась от горя и бедствий, обрушившихся на долину. В новом мире не было места красоте.
И когда странная птица уронила на колени молодого волхва письмо, словно говоря: «надежда есть» – единственное, о чем печалился Мечеслав – не разочарует ли маму его уход. Может, она скажет: «сынок, пора перестать верить в сказки»? Или предупредит строго: «уйдёшь сейчас – и назад не воротишься». И будет совершенно права: никто не будет искать сгинувшего среди диких земель, но с дезертирами у князя разговор короткий.
Но мать лишь обняла его, крепко-крепко, как в детстве, голос зазвучал ласково, несмотря на маску:
– Добрый путь, сынок. Если сможешь – спаси нас. Если нет – будь счастлив.
И сколько бы Мечеслав ни приучал себя ничего не чувствовать, одинокая слеза скатилась по щеке, намочив подкладку респиратора. В тот момент он верил, что обязательно вернётся – научится дарить жизнь и вернётся.
Школа Созидательной Магии ждала его.
Гонец из Школы, как условились, встречал его возле старого дуба. Он был точно так же облачён в защитный костюм – а в этих местах по-иному и нельзя. Молча кивнув в знак приветствия, он взмахнул рукой, будто открывая дверь в другой, лучший мир. И дверь открылась – сквозь искрящуюся воронку Мечеслав увидел голубое небо. Солнце. Зелёную траву. Посланник нетерпеливо толкнул его под лопатки, и Мечеслав шагнул в новую жизнь.
Кричали чайки – не злобным гоготом мстительных гарпий. То был обычный птичий клич – одна из мелодий гимна матушке-природе. Синее море лениво набегало на жёлтый песок. Мечеслав сдёрнул маску – и зажмурился, подставляя лицо солнечным лучам.
– Потом надышишься, – ворчливо поторопил его проводник. – Ждут тебя.
Крепость на горе издалека виделась, как царские палаты. Расписные терема, наличники с исконным узором – всё так правильно и гармонично, что Мечеслав начал воображать премудрых старцев в белых робах, что говорят с ветром и понимают шёпот моря. Но вдоль всего пути – никого. Будто бы скрываются до поры, а вдруг недостойным окажется новый ученик? Сердце волхва сковал липкий страх: что, если впрямь нет ему прощения