Автору так часто приходилось представлять свою партию в рейхстаге, на партейтагах, в печати и на собраниях, что партии и политики, враждебные ему и его партии, безвкусно называли последнюю «шейдемановцами».
Часто автора объявляли ответственным за решения его партии, против которых он сам боролся, но выступления в пользу которых становились в конце концов его партийной обязанностью. Это случалось чаще, чем полагали за пределами партии. Соображения партийной дисциплины не позволяли огласки таких обстоятельств. Один яркий пример был, впрочем, приведен представителем президиума партии на партейтаге в Веймаре летом 1919 года: депутат Шейдеман вынужден был защищать на пленуме рейхстага решение фракции о воздержании при голосовании по вопросу о Брест-Литовском мирном договоре, тогда как во фракции он решительно выступал против мирного договора и требовал его отклонения.
Автора множество раз побуждали выпустить эту книгу. Она выходит в свет не в угрозу кому-либо и не для того, чтобы кому-нибудь досадить. В ней рассмотрены отдельные эпизоды бурного времени. Цельного впечатления она не дает. Все эпизоды приходятся на критические периоды войны и месяцы, предшествовавшие крушению империи 9 ноября. Из очерков, собранных в этой книге, видно, что крушение империи явилось неизбежным следствием войны, как с большей или меньшей необходимостью произошло и все, последовавшее за крушением.
На пороге мировой войны
Перед войной Германская Социал-демократическая партия рассчитывала, политически и тактически, на мирную эволюцию к демократии и через демократию к социализму. Результаты выборов в рейхстаг позволяли с уверенностью говорить, что в относительно близком времени значительное большинство германского народа будет поддерживать социал-демократию. Уже в 1912 году из каждых трех избирателей один голосовал за социал-демократа. Много ли могло понадобиться времени для того, чтобы так стал голосовать один из каждых двух избирателей, чтобы за нами оказалось большинство? Что в наши намерения не входило допускать и тогда господство, политическое насилие над нами и экономическую эксплуатацию нас со стороны меньшинства – это было очевидно. Предметом внутрипартийных споров были, однако, стремления определенной группы к захвату политической власти ранее обеспечения себе большинства, путем «неустанных уличных демонстраций, массовых забастовок и т. п.».
Я принадлежал к числу противников этой тактики. Главными ее сторонниками и пропагандистами выступали женщины – Люксембург и Цеткин. Мне казалось, что попытка насильственного овладения политической властью со стороны меньшинства не только противоречила бы нашей партийной программе, научную основу которой мы постоянно подчеркивали с такой гордостью, – мне казалось, что такая попытка и недемократична, и, при обстоятельном рассмотрении, неумна. Ибо там, где можно без сомнения рассчитывать, что революционная партия через 10 или 15 лет – а что такое 15 лет в жизни народа! – почти автоматически привлечет на свою сторону большинство народа и вместе с тем завоюет и неоспоримое право на овладение политической властью, там представлялось мне непростительным преждевременно вовлекать народ в гражданскую войну, в которой не только, по моему убеждению, невозможна была победа, но которая должна была отбросить социал-демократическое движение назад на необозримо долгое время. Не на одном партейтаге эти различные точки зрения приводили к жестоким стычкам. Живо помню мою последнюю борьбу с Розой Люксембург на партейтаге в Йене в 1913 году. Чем яснее становилось, что «путчисты» не могут рассчитывать на большинство в партии, тем ожесточеннее и недобросовестнее велась ими борьба. И не вспыхни война, поведшая к расколу партии, распад ее все-таки оказался бы неизбежным. Правда, партийная группировка стала бы несколько иной, ибо известно, что с началом войны нас покинули несколько человек, до того принадлежавших к самым ненавистным и самым враждебным Розе Люксембург и Цеткин ревизионистам. Упомяну одного – Эдуарда Бернштейна.
Хотя социал-демократия совершенно ясно сознавала, что в век империализма военные опасности должны постоянно возрастать, тем не менее она жила надеждой не только на то, что социал-демократические партии в великих державах достаточно сильны, чтобы воспрепятствовать войне, но полагала, что исход войны для каждой из великих держав настолько сомнителен, что каждое из государств постарается употребить все усилия к предотвращению войны.
Другими