Пролог
Охота, впервые организованная в начале 1990-х, прошла с тех пор целый ряд стадий.
В ее основе лежит милая человеческому сердцу идея: исправление чего-то плохого с помощью узаконенного насилия.
В те первые годы каждый хотел быть охотником и никто – жертвой. Социальные и психологические бонусы для жертв ввели позже, в промежуточный период, когда пары охотник – жертва начали составлять компьютеры методом случайного выбора.
Ввиду недостаточного числа добровольцев Ассоциация Охотников выбирала первые жертвы из групп, так или иначе причастных к насилию. В основном это были отряды смерти и террористические ячейки разного толка, то есть агрессоры, сами практически не подвергавшиеся агрессии.
Поэтому Охотничий Комитет не считал тогда нужным предупреждать жертву заранее, как стало принято после.
Это противоречило этике Охоты, но Ассоциация вопреки собственным убеждениям вынуждена была искать «мотивированных киллеров», способных довести дело до конца.
Такими и были все тогдашние охотники. Мало кто в то время признавал чистоту Охоты, ее суровую этику. Понадобился целый век, чтобы придать Охоте окончательную эстетическую форму и выработать правила, где личные мотивы не фигурировали.
Лишь теперь мы видим, каким трудным был этот путь. Видим, как зарождались современные взгляды, видим стремление к идеальной чистоте, видим, как сознательное намерение убивать, чтобы не быть убитым, определило наше место в великом колесе всего сущего. Даже тогда, на заре Охоты, ее основные принципы были уже в ходу: например, выплата премий из фондов, учрежденных богатыми либералами, или использование егерей для нахождения охотника или жертвы. Комитет старался вести себя по возможности беспристрастно даже в те ранние дни «справедливых убийств».
Тогда уже обозначилась долгосрочная цель Охоты: прекратить войны, предложив человечеству взамен смертельные поединки как панацею от всех его бед. Теперь война представляется нам столь же немыслимой, какой казалась Охота в 1990-х.
В промежуточный период, во время кратковременного расцвета Эсмеральды, только что принятые новые правила были еще достаточно гибкими. Объясняется это тем, что Охота была тогда легализована исключительно в карибской островной респубике Эсмеральда, где она не только являлась национальным видом спорта, но и приносила основной доход государству. Туристы стекались на остров со всего света – кто поохотиться, кто просто понаблюдать. Международная аудитория жадно смотрела знаменитые Охотничьи Игры с кульминационной Большой Раздачей, получая удовольствие от гибели кого-то другого.
Охотникам того времени приходилось мириться с тем, что Охоту одобряли не все. Большинство населения она в какой-то степени привлекала, но силы закона и правопорядка не признавали ее и преследовали участников. Полиция многих стран относилась к охотникам как к обычным преступникам.
Теперь, по прошествии веков, мы заново открыли способ держать человеческие страсти в узде – способ, издревле известный природе. Она делает это, убивая людей.
В литературе двадцатого и двадцать первого веков часто встречаются одинокие, несчастные персонажи, влачащие свою бессмысленную жизнь до глубокой старости. В наше время их больше нет: старики долго не заживаются. Им не хватает сил и проворства увернуться от выстрелов, поливающих наши улицы подобно былому дождю.
Дети, напротив, быстро учатся избегать огня.
Никто больше не вопрошает: «Когда же прекратятся эти убийства?» Все понимают, что прекратятся они, только когда остановится сама жизнь.
1
На сентябрьском собрании жители Кин-Вэлли в штате Нью-Йорк постановили выдать Гарольду Эрдману лучший городской револьвер, винтажный «смит-и-вессон» сорок четвертого калибра, чтобы он мог поохотиться на острове Эсмеральда.
Выбрали Гарольда потому, что он вызвался сам, не имел близких родственников, был холост, здоров, хорошо умел драться и готов был выполнить свою часть сделки, то есть передать городу пятьдесят процентов призовых денег – если, конечно, выживет.
Сначала ему предстояло доехать до Майами, то автостопом, то на автобусах. У него еле-еле хватало, чтобы долететь оттуда до Эсмеральды в юго-восточной части Багамских островов, где разрешалась Охота. Поездка между штатами Нью-Йорк и Флорида считалась крайне опасной. Говорили, что там повсюду рыщут шайки бандитов, жестоких и кровожадных. Кроме того, на пути встречаются заброшенные районы с промышленными свалками, до сих пор изрыгающими ядовитые газы, как будто сама земля стремится очиститься от химикатов и радиации. Такое излучение убивает человека на месте. А если благополучно минуешь все эти ужасы, остаются еще южные города, чьи совершенно озверевшие обитатели грабят, убивают, а порой и едят пришлых.
Ходило много таких баек, в которых, как известно, всегда присутствует доля правды, но Гарольда они не слишком пугали. Он готов был многим рискнуть, лишь бы выбраться из умирающего городишки в напрочь отравленных