Мне еще никогда так сильно не хотелось отмотать назад. Чувство опустошения граничило со жгучей ненавистью к самой себе. Маховик эмоций метался от одного чувства к другому и никак не хотел определяться.
Вдруг чьи-то руки крепко взяли меня за плечи. Вот он – момент истины. Толчок к осознанию реальности. Я будто очнулась, увидев перед собой взволнованный взгляд моего друга и по совместительству коллеги Андрея. Ничего не сказав, он подтолкнул меня чуть в сторону, и через несколько шагов мы уже были скрыты от посторонних глаз. Я беспомощно посмотрела на него и невольно громко всхлипнула. Первая слеза покатилась по моей щеке. Я вытерла ее рукой. Неважно, что теперь мое лицо было испачкано кровью.
Наши дни
Я стояла в аэропорту Барселоны и озиралась по сторонам в поисках указателя на выход. Эль-Прат, как всегда, был полон людей. Самых разных национальностей, статусов и возрастов. Арабы и японцы. В деловых костюмах и порванных джинсах. Все куда-то спешили, ориентируясь по желто-черным табличкам, переговаривались на разных языках. Через прозрачный потолок было прекрасно видно небо. Голубое и безоблачное. Его насыщенный цвет красиво отражался в зеркальных вращающихся дверях и стеклянных витринах местных магазинчиков. Бирюзовые терминалы и белые колонны, будто хамелеоны, сливались с небом, озаренные яркими лучами утреннего солнца.
Несколько недель назад на мой телефон пришло спасительное и судьбоносное сообщение: «Como estas, guapa?»1
Это писала Берта – моя знакомая из Барселоны. Мы общались уже несколько лет. Познакомились на сайте языкового обмена. С ней было легко. Поначалу мы просто перекидывались дежурными фразами, говорили о профессиях, особенностях национальных обычаев и погодных катаклизмах. А когда мой испанский немного окреп, выяснилось, что нам действительно есть о чем поболтать.
«Хочу переехать», – был мой короткий ответ. Без объяснения причин. Просто намерение. По-моему, я даже не поздоровалась.
«Могу помочь с бумагами».
Этой фразы было достаточно. Две с небольшим недели пролетели в сборах документов, покупке авиабилетов и молчаливом сжигании мостов. Я старалась уйти как можно тише. Ничего не сказала знакомым. На работе просто написала заявление на отпуск и еще одно, дарующее свободу и одновременно оставляющее без зарплаты. У меня не хватило духу сообщить о своем решении начальству самой. Я оставила заявление Андрею. Знала, что он не выдаст меня раньше времени.
Наверное, Берта была шокирована моей скоростью, да и согласием вообще, хоть и не подала вида. Но мне было все равно. У меня появилась возможность спрятаться от самой себя. Я не могла ее упустить. Шла на это безумие, будто с закрытыми глазами. Бежала как можно быстрее, чтобы не дать себе ни малейшей возможности опомниться и повернуть назад. Я впервые собиралась в поездку вот так поспешно. Улетела с полупустым чемоданом. Решила, что как-нибудь разберусь. Да и тащить за собой старую жизнь мне не хотелось.
Не могу сказать, что любила эту страну, или были еще какие-то веские причины для выбора. Просто судьба подарила мне шанс. Вот и все. Просто у меня была открытая виза. Да и Берта позвала. При этом я прекрасно понимала, что летела не в путешествие. Я улетала.
За время, что я провела в дороге, на меня, разумеется, не свалилось с неба жилье в Испании. Я решила: что-нибудь придумаю уже на месте. В конце концов, хостелы никто не отменял. У Берты мне останавливаться не хотелось. Не знаю почему. Вообще не понимаю, откуда во мне вдруг взялось столько смелости и безрассудства. Желаний и нежеланий. Просто где-то в глубине души родилось знание, что все разрешится. Как-то. Просто разрешится, и все. Я однажды читала, что такое происходит с человеком в самых экстренных ситуациях. Когда нечего терять. Когда или перемены, или… Или ничего. Я выбрала перемены. Потому что оказалась на том самом дне, от которого, как известно, принято отталкиваться.
Я вышла на свежий воздух и будто окунулась в облако жара. По ощущениям на улице было не меньше двадцати градусов. Неплохо для октября. Когда я улетала, в Москве было плюс три. В здании аэропорта работали кондиционеры и было довольно прохладно, поэтому контраст стал заметен не сразу, и то, что я была одета в шерстяной свитер и жилет на синтепоне, не доставляло мне дискомфорта. Собираясь сюда, я даже не думала о температуре. О чем же я вообще думала? Не могла вспомнить.
Берты еще не было. Зато было множество таксистов. Они улыбались мне кто шире и наперебой кричали: «Vamos conmigo»2, зазывая поехать с ними. Ровные ряды черных машин с желтыми дверями ждали своих пассажиров на парковке.
И снова я поймала себя на мысли, что мне совершенно не страшно (наверное, именно это и было единственным, что меня пугало – тотальное молчание со стороны инстинкта самосохранения). Конечно, я находилась не в вольере со львами и не в бассейне с крокодилами, но я