Никогда бы не подумала, что могу так быстро возбудиться. От одной фразы, от одного звонка, от одного сообщения в чате.
Я не знаю, что он со мной делает. Но знаю, что мне это нравится.
– Закрой дверь своей комнаты на ключ и сядь перед зеркалом.
Я подчиняюсь, сажусь на край кровати и смотрю на себя. На полыхающие щеки и яркие губы, на тяжело вздымающуюся грудь под тонкой тканью футболки.
– Медленно раздевайся. Представь, что делаешь это для меня, что это я на тебя смотрю.
Черт, это запрещенный прием. Но я еле слышно выдыхаю «Да…» и непослушными пальцами расстегиваю пуговицы на рубашке. Я даже не успела переодеться после университета, когда он позвонил, но так даже интереснее.
Рубашка сползает с плеч, на очереди юбка, которую снимать еще проще. Чулки оставляю, трусики тоже, а вот бюстгальтер расстегиваю и бросаю на кровать. Смотрю на себя его глазами и мне нравится то, что я вижу.
– Я сделала, – тихо и смущенно говорю ему. И с досадой понимаю, что мямлю, как школьница. Но с ним не получается быть раскованной и кокетливой, как со всеми остальными. С ним с самого начала все идет не так, как я привыкла, и это беспокоит.
– Умница, – хвалит меня теплый низкий голос. – Хочешь мне что-нибудь показать?
– Да, – шепчу я и тянусь за телефоном.
Он изначально был против фото, но я не могу удержаться и иногда ему что-то отправляю. Конечно, только такие, где не видно лица. Вот и сегодня к нему летит фотография моих раздвинутых бедер, перечеркнутых светлым кружевом чулок, а между ними кремовый треугольник трусиков, на котором так ярко выделяется темное влажное пятно.
– Блядь, – коротко выдыхает он через несколько секунд. – А ты быстро учишься.
– Тебе понравилось?
– Да, мне очень понравилось. Ты здесь такая красивая, такая возбужденная. Ты очень чувствительная девочка.
Еще несколько недель назад я бы только горько посмеялась над этими словами, потому что прекрасно знала, кто я. Я бревно. Я та самая девушка, которая обещает всей своей внешностью и всем своим поведением ураган в постели, а по факту это даже на легкий ветерок не тянет. Полный штиль.
Но что-то явно изменилось с тех пор, как мы стали общаться.
– Это ты меня заводишь, – честно говорю я.
– Ты сама себя заводишь, – я слышу в голосе теплую усмешку. – Я просто помогаю. Снимай трусики, они все равно мокрые, и погладь себя. И не сдерживайся – я хочу тебя слышать.
Я делаю все, как он сказал, и осторожно касаюсь влажной кожи, покрасневшей от прилива крови и от того очень чувствительной. Это приятно, и я тихо стону. Пальцы кружат по нежным складкам, ласкают клитор, и я закрываю глаза, чтобы ничего не отвлекало от медленно подступающего удовольствия.
– Не закрывай глаза, смотри на себя.
– Черт, откуда ты знаешь, – возмущаюсь я, и снова слышу его тихий смех. Как же мне он нравится – такой искренний, мягкий, чуть хрипловатый.
– Я все знаю, – весело говорит он, и я тоже улыбаюсь. Нет, он не старше меня. Во всяком случае ненамного, а ведь вначале, пока я не слышала его голос, ужасно боялась, что общаюсь с каким-то старым извращенцем. Как-то не хочется в девятнадцать лет заниматься виртом с тем, кому хорошо за пятьдесят.
– Мне неловко смотреть на себя в такие моменты, – признаюсь ему легко.
– Почему?
– Ну это некрасиво.
– Дина, – он говорит это так укоризненно, что мне становится стыдно за свои слова. – Я уверен, что это безумно красиво. И ты красивая. Везде, в любом своем состоянии. Смотри на себя. Смотри так, как смотрел бы я. И возьми ту разогревающую смазку.
Ох черт…
Это, конечно, не наказание, но что-то очень близкое к нему. Я раньше и понятия не имела, как далеко продвинулась секс-индустрия в изготовлении всяких игрушек и лубрикантов. Тот, о котором он говорит – в бело-золотистом тюбике с надписью «warming». Я пробовала его всего раз, но впечатления были незабываемые.
Я послушно размазываю гель по пальцам и продолжаю себя трогать. Какое-то время ничего не происходит, но потом…ох, как будто мою чувствительность выкрутили на максимум! Кожа излучает тепло, раскаляется изнутри, и от каждого касания меня насквозь продирает удовольствием. Таким острым, что я не до конца понимаю, больно мне сейчас или приятно.
Уже не сдерживаюсь и стону в голос, радуясь, что никого кроме меня сейчас нет дома. А из наушника льется медом его голос: шепчет мне невероятные пошлости, рассказывает, что бы сделал со мной, повторяет, какая я красивая, хвалит, называет послушной, хорошей, невероятной умницей…
Пальцы исступленно ласкают клитор, выжимая из возбужденной плоти удовольствие, а потом легко проскальзывают внутрь, где влажно, скользко и неожиданно пусто. Мне нужен сейчас тот, кто заполнит меня изнутри. Нужен он.
Я хочу его. Господи, как же я хочу его – бесплотного парня, у которого есть только сводящий меня с ума