В настоящем произведении все персонажи, места, диалоги, рассуждения и описываемые события обретаются и происходят в параллельной вселенной, которой, как читатель может с изумлением узнать по прочтении, не существует в общепринятом понимании.
Любые обнаруженные в тексте совпадения с повседневной, исторической или воображаемой реальностью являются случайными.
Все упомянутые торговые марки принадлежат их правообладателям.
В романе присутствует ненормативная лексика.
Если вы не согласны с этими предупреждениями полностью или частично, откажитесь от приобретения, прочтения или прослушивания этой книги.
Ознакомление любым способом с текстом произведения или его частью означает ваше безоговорочное согласие с отказом автора от ответственности.
18+
* * *
Где родился, там и пригодился.
Русская пословица
* * *
001
Воздух.
Здесь он мягкий. Влажными волнами оглаживает лицо. Сладко обволакивает нёбо. Струится. Впитывается в лёгкие. Поэтому – ну чего проще? Просто бери и дыши с вечного неба. Это ж не рокет сайенс. Главное – избегать элементарных технических ошибок. Вот если, скажем, оставлять между губами зазор чуть больше, чем нужно, то тогда да – тогда ничего и не выйдет. Или, например, если не удержать концентрацию на протяжении всего вдоха. Тут как с умением свистеть. Попробуешь, приладишься, и всё начнёт получаться. Со временем.
«Делай верхнее дыхание, если оказался в месте, которое не понимаешь, – так говорил отец. – Если не уверен, можно ли здесь раскинуть гэр1. Безопасно ли. Смогут ли кони нормально выпастись и отдохнуть. Делай верхнее дыхание, и слушай себя. Если учуешь на языке вкус суу2, то значит, место подходит. А вот если лоб станет маской, или щёки отвердеют, нальются тяжестью – иди дальше. Не нужно здесь задерживаться. Иди без оглядки, сразу».
Зря я его сейчас вспомнил, конечно.
Здесь вечное небо на вкус оказалось похожим на смесь из предобеденной мелочёвки. На отыскавшиеся в закромах перекусы – те, которыми нужно закидываться в ожидании большой тарелки с накромсанными ломтями мяса. Верхние вдохи отдавали сложным послевкусием, чем-то вроде приторной мути из запаренного кипятком изюма с добавлением хурута3, халвы и размокших печенек.
Ничего понятного, простого, сытного. Ну и ладно. Условимся считать это знаком, что к городу всё-таки можно притереться. Понять его. Пусть даже не сразу.
Москва – большой город. Даже не то чтобы большой, не в этом дело. Суетный. Быстрый. Не успеваешь голову повернуть за всеми этими людьми, которые несутся куда-то. Лица твёрдые, сложные. Неулыбчивые. Взгляд – сквозь толпу, стены, машины. Куда? Да уж точно не на дорогу перед собой. В будущее. В телефон.
Уже в Шереметьево воздух, как оказалось, был пропитан вполне ощутимой вибрацией. Она делала совершенно невозможным то, что на самом деле было вполне естественным: поджав ноги смотреть в горизонт, на стремительно падающее багровое солнце, держать растопыренную пятерню в нагретой гриве перетаптывающегося коня, слушать, как ветер снаружи бросает песок в войлочные стены гэра, пересыпать из ладони в ладонь мелкие камешки.
Вибрация не позволяла находиться с собой. Она требовала идти – пусть даже и бесцельно – смотреть вывески и расписание вылетов, подходить к киоскам, ставить рюкзак на освободившееся место, и тут же двигаться дальше – куда? Из-за неё не хватало плавности и размеренности. Хунбиш заставил себя вспомнить кустики редкой травы, безмятежно шевелящейся в жарком полуденном воздухе.
На Садовом было не лучше. Никак не удавалось поймать и вдохнуть ту самую прохладную лёгкость. Наверное, это из-за низкой серой дымки над суматошными улицами. Да и неба-то здесь никакого не было. Какое же это небо? Так. Затёрли это всё вверху грязной водой, вот она и засохла – кусками, разводами. Слякотное тут небо. «Хотя что это я, – подумал Хунбиш. Бывают места и посумрачнее. Город красного героя, например».
Но в Улан-Баторе хотя бы был горизонт. Там можно было огладить взглядом изломанный силуэт вечерних домов. А здесь – всё заслонено. Деревья, рекламные щиты, циклопические дома. Хочешь посмотреть в небо – задери голову.
В мире без горизонта теряешь равновесие, оступаешься. Не понимаешь, что в какой стороне. Как если бы накрутился на одной ноге, а потом резко остановился.
А что они сделали с тенями? Где длинные вечерние проекции людей, раскатанные на десятки метров вперёд? Хотя какие тут вообще могут быть тени. Фонари со всех сторон, всё залито светом.
Нет