Впусти меня. София Беккер

ложенный, лежал пестрый женский платок с огромным набивным пионом. За окном плескалась темная промозглая ночь, и наползал сырой, стылый туман. Над головой хозяина была полочка с молчащим дешевеньким радиоприемником. Как пояснил дядя Андрей, сломалось там что-то а починить все недосуг.

      – Так вот что я говорю: тайга не место для шуток. Особенно здешняя. И горняшка может накрыть, и меряченье… Знаете, что такое меряченье? Это когда человек сам не свой делается и ломает его и видит всякое. Кто говорит духов, кто демонов. Женщины больше страдают, но и мужчины бывают. Ну да знаете и хорошо… И много чего случается необъяснимого. Иногда и объяснимого, но все равно страшного. – Он обвел глазами молодых туристов, набившихся в избу, как сельди в бочку, и внезапно уточнил: – “Злой дух Ямбуя” читали?

      Те отрицательно замотали головами.

      – Ну я так и подумал. Не интересуется нынче молодежь хорошими книгами. Зря. Прочтите как-нибудь на досуге, стоящая вещь. Или фильм посмотрите, давно сняли – усмехнулся охотник, попыхивая трубочкой: – Места здесь есть гиблые. А бывает и не места, а и не знаешь что такое. Сила темная, не иначе. Может и природное, а все одно гиблое, неправильное. Да вот было дело, давно уже. Лет тридцать назад. Или тридцать пять. Ни до ни после не встречалось. И слава богу, что не встречалось, иначе и не знаю как бы был.

      Так вот, пошли мы с одним товарищем в тайгу. Не помню уже и зачем. Вроде как на охоту, а может быть и нет, а просто посмотреть, что да как. Время года вот как сейчас – лето на изломе, уже скоро осень. Он человек бывал, из местных. Из семьи охотников. С малолетства в тайге, отец его чуть ли не с пеленок с собой в лес брал. Сенькой звали. Семеном, то есть. Один, бывало, на сотни километров уходил, неделями в тайге жил, но после того случая в город уехал и даже по грибы в лесопосадку теперь не ходит. Но обо всем по порядку. Идем мы, значит, по тайге. Давно идем, уже к вечеру дело, и понимаем, что заплутали. Местность незнакомая. Вроде от вешек не отходили, а – поди ж ты! Смеркается уже. И похолодало так резко. Туман наполз. Тяжелый такой, липкий. Мы костер разложили и уже переночевать решились, чтобы утром назад дорогу искать. Не то чтоб сильно испугались, а так маленько. Ружья, помню, с собой были. Да и чего бояться, оба в тайге не первый раз.

      – А как вы заблудиться-то могли? – подал голос один из парней, сидевших за столом. – Ну, навигатора, понятно, не было, – по комнате пронесся нервный смешок, – а компасы-то что, не взяли?

      – Почему не взяли? Взяли, конечно, – дядя Андрей снова выпустил клуб дыма. – Только толку с них не было. Как с ума сошли. Такое бывает иногда. Вон и у вас вся аппаратура из строя вышла. Так бы и брели незнамо где, если б на мою избу не наткнулись. Ну да ничего. Утром выведу вас на реку, а там вверх по течению и до деревни. А подай хлебушка. Вон, на полке лежит…

      Один из парней встал и протянул хозяину заимки чуть подчерствевший каравай черного хлеба. Тот кивнул, нарезая его большими ломтями. В отличие от собравшихся, он был местным. Не совсем коренным, но давно приехавшим, прижившимся. Жил он в добротной избушке в тайге. Не то чтобы далеко от деревни, но и не близко. Вот на нее и набрела под вечер сбившаяся с пути группа туристов. Дядя Андрей их принял. Истопил маленькую баньку и прочертил на карте маршрут до деревни. До нее оставалось всего ничего, километров пятнадцать-двадцать от силы. Он обещал проводить их до приметных мест и показать дорогу. Припасов у него было негусто, но туристы щедро вывалили на стол свои пайки. Вот и сейчас сидели за поздним ужином. За окном плескалась непроглядная ночь, а в избе было тепло и светло. Хотя и тесно. Хозяин, крепкий, загорелвй охотник лет 55-60, представившийся Андреем Васильевичем, развлекал их таежными байками. Постепенно Андрей Васильевич стал просто дядей Андреем, а веселые байки сменились на страшные.