Перед нами дебютная книга Анны Кузнецовой. Несмотря на то, что это её первая книга, заметно – автор уже зрелый и имеющий собственный стиль.
Поэт мастерски пользуется такими сложными приёмами, как неравносложная и разноударная рифма. Обилие анжамбеманов и несколько ломаных ритмов вкупе с подтекстами, аллюзиями и возможностью различной трактовки иногда затрудняют понимание текста, но в то же время создают аутентичный стиль.
В оригинальной манере изложения мы наблюдаем много инверсий и анаколуфов, что делает речь необычной и фантастической, помогает смотреть на простые вещи под непривычным ракурсом. Автор в полной мере использует выделенный Виктором Шкловским принцип остранения, избавляя читателя от автоматизма восприятия и уводя от привычных стереотипов.
Может показаться, что поэт намеренно усложняет и перегружает текст. Но, окунувшись в мир лирического героя, цельного, являющегося скорее наблюдателем, чем активным участником событий, мы почувствуем, с какой лёгкостью Анна деконструирует реальность и подаёт её читателям через призму своего восприятия. Некоторые вещи сложно придумать – их можно лишь ощутить и прожить.
Многослойность и возможность различной трактовки возникает благодаря тонкой иронии, каламбурам, игре со словами и смыслами. В каждом стихотворении возникает целая система метафор и символов, которые любознательному читателю интересно расшифровывать.
Легко заметить, что важным символом для автора является Луна – с ней мы много раз встречаемся на страницах книги. Ночное светило, «по профессии спутник, романтический шар по призванию», приходит в гости и разговаривает с детьми, сострадает мотыльку, а после падает с неба прямо на голову поэту, заставляя его видеть мир не таким, как привыкли окружающие.
По сути, если Луна – спутник Солнца, отражающая его свет, то Лирический Герой является отражением автора, его спутником. У Луны «обе стороны обратны, у поэта – странны». И это характерный символ, описывающий и поэта, и его лирического героя.
Анна Кузнецова – современный поэт, который придётся по вкусу думающему, ищущему и уставшему от клише читателю. Безусловно автор найдёт свою аудиторию и ещё не раз удивит её сказочными превращениями обыденных вещей.
Это я
Волку
Бок такой жирный, что волк поперхнётся,
я всегда ложусь с краю, в надежде, что солнце,
с утра освещая лучами квартиру,
у ног моих высветит волчью могилу.
Ногой грандиозной, как великана,
рядом с поверженной тушей я встану,
мягкой рукой приложу её к сердцу,
шерстью наружу – значит, не греться,
значит, впитать волчию смелость,
кусать за бочка, кого захотелось.
Стать самим волком, на вид и на запах,
клыки в моей пасти и когти на лапах.
Пусть даже рискуя вот так поперхнуться,
лучше волком погибнуть,
чем бояться проснуться.
Большие пальцы
Автокоррекция меняет «яблоки» на «член»,
потому что у меня большие пальцы,
но я смотрю и думаю: так лучше, чем
есть яблоки и вообще не обниматься.
И отправляю: принеси член и яйца на ужин,
другие продукты не пригодятся.
Когда зрелищ достаточно, хлеб не нужен.
Но муж приносит батон и яйца.
Мужу
Про изгиб твоих рук и про нежность щетины
написал бы умелый поэт.
Я, однако, не вижу достойной причины
говорить здесь о том, чему нет
ни малейшей твоей заслуги,
хотя очень люблю эти руки.
Мне понравится всё, что ты ложишь
ими, пусть оно может упасть
Даже если запомнить не можешь,
почему мне не лóжить, а класть.
Я готова тебе приготовить, сварить
всю еду, что приносишь на ужин.
Что бы громче могло о любви говорить?
Хорошо, что нам громче не нужно.
Пыль
После стирки на одежде пятна,
примерно те же, что были и до.
Неправильно и неприятно,
наводит на мысли о том —
ничего не вернуть обратно
или я не умею дом
благородить ручным и машинным трудом.
Будто любая пыль
жаждет