Пол каменный, подземелье тёмное и глубокое, стоять холодно… и страшно.
Пожила, называется, одна, отдельно от семьи. Вот тебе и самостоятельная жизнь – первая же ночь, а меня уже украли! Когда папа узнает – всем хана.
Но когда мама узнает, всё куда хуже закончится, потому что все просто умрут.
– Я, вообще-то, демона вызывал, – непонятно на что обиделся парниша, важно задрав нос.
Чуть подвинув в сторону одеяло, глянула вниз. На неровном каменном полу было выведено ещё более неровное… что-то. Пентаграмма, нужно полагать, но вся какая-то… тут символы съехали, тут линии стёрлись, там потёки, здесь, наоборот, краски совсем мало.
– Ты что, глаз не открывал, когда её рисовал? – Мне в целом стало понятно, почему демон на вызов не явился.
Другой вопрос, почему явилась я? Ведьм вообще вызывать нельзя.
– Да у меня, – незнакомец важность подрастерял, неловко потёр затылок ладонью и отвёл виноватый взгляд, – после последнего экзамена перед глазами всё плывёт. Но мне казалось, что я всё правильно делаю, по инструкции.
Недолго думая, этот перевернул книгу и с готовностью протянул её мне, чтобы замереть уже через секунду.
Вот именно так мы и выяснили, что на его пентаграмме ещё и экранирующего полога нет, и если бы тут правда был демон… добром это всё не закончилось бы.
Парень мрачно выругался, но руку мужественно не одёрнул.
Сочувственно на него поглядев, я осторожно забрала книгу, вгляделась в потемневшие от времени страницы. Ну, что могу сказать? Он честно пытался…
– Вот паучьи потроха! – Он уже и сам понял, что накосячил, и сильно, но надежда, она, как известно, умирает последней. – А ты точно не демон? Может, у тебя дедушка какой или дядя троюродный из рогатых?
И столько надежды в голосе и во взгляде, что мне паренька жалко расстраивать ещё больше было.
– А зачем тебе демон-то? – Закрыла книгу, поправила сползающее одеяло, передала талмуд обратно парню.
Тот взял небрежно, на стол, скрытый во мраке, опустил с тихим стуком и вздохнул. Печально очень.
Мама всегда говорила, что я для ведьмы слишком жалостливая. Она у меня сама ведьма, причём самая настоящая боевая, так что мама точно знает, о чём говорит. А даже если она какие глупости или неправды выдаёт, мы всей семьёй всё равно принимаем её слова за чистую правду. С ведьмами, особенно боевыми, вообще лучше не спорить и не ругаться. Они такие, не посмотрят на то, что ты их родная дочь, проклянут по самое не могу.
Не подозревая о моих печалях, незадачливый маг принялся делиться своими:
– У нас, – говорит, – сессия. По высшей некромантии вчера всю ночь экзамен сдавали. Знаешь, что профессор удумал? – И, не дожидаясь, пока я хотя бы попробую ответить, парень, который вдруг обрадовался неожиданному слушателю, негодующе вскричал: – Заставил гнилые зубы у поднятых зомби лечить! Ты представляешь?
Я представляла, и даже больше. Есть в моей семье один такой некромант, дядя мой. Его в лес не пускают – он как уйдёт, так обязательно какую-нибудь редкостную гадость в дом притащит. У нас в пруду умертвия уточек плавают, а на чердаке мёртвые вороны гнёзда вьют.
Нет, вообще, у дяди есть свой дом, но он там, как папа говорит, доэкспериментировался. Что там и из-за чего, мне неведомо, но точно знаю, что подземные этажи затопило и там теперь зомби-русалки живут, из кустов, если близко подойти, костяные руки выпрыгивают и утащить пытаются, а ещё какие-то особо прыткие зомби добрались до погреба и перебили многочисленные алкогольные запасы. Дядя как узнал, думали, сердечный приступ схватит.
Так что я точно знала, что значат причуды некромантов. И лечение гнилых зубов – ещё не самое страшное, что может произойти.
– А ты, что же, некромант? – Я, не удержавшись, окинула парня внимательным взглядом.
Исходя из моего опыта, некроманты выглядят совершенно иначе. Если судить по дяде и его изредка заглядывающим друзьям, представители данной магической профессии все сплошь худющие, кожа у них бледная, под глазами огромные синяки, волосы безжизненные, а с губ слетает больше невнятного мычания, чем разумных чётких слов, что делает некромантов очень похожими на зомби.
Нет, вызвавший меня маг борца с ожившими мертвецами совсем не напоминал.
Но, вопреки моим рассуждениям, он встал ровнее, гордо задрал нос к высокому тёмному потолку, чуть отставил в сторону ногу и с достоинством подтвердил:
– Чистокровный.
– Сочувствую, – сказала искренне.
Гордости и достоинства в парне мгновенно стало на порядок меньше, меня наградили мрачным недовольным взглядом и рассказ решили не продолжать.
– В общем, я в начертательной магии практикуюсь, – сократил до минимума он всё, что вертелось у него на языке. – У нас тут утром экзамен, а я…
– Не готов, – закончила я за него, осознав, что сам парень договаривать не будет. – Ну, сочувствую ещё раз. Я во всей этой ерунде