Счастливый день в жизни Гения. Наталья Михайловна Аристова

соскребал с шины буроватую слякоть свежей еще плоти, которая в ответ нагло шипела и бессильно пыталась кусаться; два сонных ГАИшника загоняли раскаленных морских ежей под ногти проехавшему под сиреневый свет (тот энергично торговался из-за каждого градуса); компания мальчишек весело палила друг в друга из двенадцатиствольных винтовок – судя по грохоту, с усилителями. Скука.

      Насвистывая модную мелодию, Гений вошел в затемненный лабиринт метро. Свернув, как обычно, в один из узких поворотов налево, пройдя еще шестнадцать развилок и собираясь по привычке свернуть на семнадцатой, чтобы выйти к платформе и сесть на поезд в двадцать девять-девяносто утра, он вдруг вскрикнул от острой боли в районе левого уха. Ощупав это место, он с досадой обнаружил, что уха на месте нет: пальцы бессильно скользнули по гладкой и липковатой поверхности. Гений грязно выругался и сел на корточки, чтобы на ощупь найти пропажу и пришить ее тут же на место; иголку с ниткой он на такой случай всегда имел при себе.

      Однако рука его в темноте наткнулась на что-то гораздо мягче, чем ухо, и главное, существенно большего размера.

      – Ой! – услышал он женский шепот. – Осторожнее, здесь сталактит.

      – Сталактит? – удивленно переспросил Гений.

      – Ну да, – ответила женщина, – и очень острый. Не знаю, чем их тут натачивают. Он порезал мне шляпу. Не могу теперь найти от нее ленточку и брошь.

      – А, понятно, – догадался Гений, – это он снес мне ухо. Оно вам, кстати, нигде тут не попадалось?

      – Ах, так это было ваше, – разочарованно констатировала женщина. – А можно я оставлю его себе?

      Гений не нашелся, что ответить.

      – Понимаете, моя племянница была бы просто в восторге! Я как раз ехала к ней на день рождения и не знала, что подарить. А тут вдруг… так удачно, вы понимаете? Я ведь могла и не говорить вам, что нашла его, правда? Давайте так и считать, что не сказала, хорошо?

      Гений колебался, что ей ответить, и уже почти решил согласиться (его отличала исключительно глубокая внутренняя доброта), как вдруг прямо на него безмолвно свалился какой-то тучный, судя по весу, господин. Придя в себя через пару секунд и поправив строгий малиновый галстук в форме полужабо, которым он втайне очень гордился, Гений ощупал тело падшего господина, которое не подавало признаков жизни по причине аккуратного прореза верхней части черепа. Быстрым и точным движением Гений отгрыз теперь уже не нужное господину ухо и, схватив под локоток свою незнакомку, с криком Бежим! поволок ее в сторону платформы, поскольку врожденное чувство времени подсказало ему, что до двадцати девяти-девяноста оставалось никак не более восьми с половиной секунд.

      Уже в поезде, при достаточном освещении от небольшой ручной гранаты он разглядел свою спутницу. Ее однотонный черный костюм из фуфайки и юбки мог бы показаться слишком кричащим, если бы не торчащие из-под него зеленые резинки от бледно-голубых чулок, под цвет глаз. И хотя на ее растрепанных, туго скрученных волосах вопиющим образом отсутствовала шляпа, в целом он остался доволен увиденным.

      – Гений Александрович Раздолбай, профессор изящной мегафизики, – галантно представился он.

      – Эльза Шлюшко, – ответила девушка и робко протянула руку для пожатия. Только тут Гений разглядел, что ей не было еще тридцати у нее большая грудь. Утро начиналось приятно.