«Бонусы» обычно мы забирали по ночам, когда все спали. В принципе, матушка любила ночную жизнь и не хотела тратить драгоценные часы своего сладострастия, чтобы отвести меня домой. Все тусовки я посещала вместе с ней. Она искала мне нового папу. Иногда так часто и долго, что домой мы приходили под утро. В редкие моменты мне не хотелось ночных посиделок со взрослыми, и я начинала плакать. Матушка знала, как меня успокоить: отвешивая очередную пощечину, она яро верила, что такой метод воспитания научит меня воспринимать чужие интересы, потому что я была очень капризным ребенком, а эту привычку нужно искоренять с детства, дабы неповадно было другим мозги выносить.
Однажды ночью мы шли мимо садика от матушкиной подруги, и я разревелась, повода не помню, но помню, что получила смачный удар по носу, от чего у меня полилась кровь и плач перешел в неистовый крик. Из детского сада выбежала вахтерша, узнала нас с матушкой и повела меня умываться и успокаивать. У матери появилось время, чтобы забрать свой пакет с провизией. Пока вахтерша отмывала меня, постоянно причитала, что детей бить нельзя – это грех и издевательство над ребенком. А мне же было интересней всего, почему такая милая женщина работает на вахте. Она успела рассказать, что сын погиб во время чеченской войны, муж запил и переписал квартиру черным риэлторам. Теперь ей негде жить, а в садике тепло, уютно и сытно. А сытно благодаря моей маме, которая любила делиться. «Бедная женщина, – подумала я, – вот это не повезло в жизни». Я ее поблагодарила. Мать отчитала меня за то, что спрашиваю у незнакомых людей такие вещи, а этого делать нельзя. Она загрузила санки, и мы направились домой.
По дороге я любила разглядывать звезды и задавать вопросы, на которые, конечно, редко получала ответы, но мне было достаточно того, что мама вела со мной «светскую» беседу без рукоприкладства.
Я верила, что когда вырасту, то обязательно сама найду ответы на все.
Клептомания
Я уже говорила, что была капризным, но очень мечтательным ребенком. Интернета в те годы не было, и вся информация шла из газет и телевизора. Газеты приносили раз в неделю, и я не упускала возможности порыться в них и найти для себя что-то интересное. А интересными были конкурсы, где детям давали возможность проявить свои таланты и получить за это подарок. Подарки я очень любила, хоть и получала очень редко. Эту проблему посчитала нужным решить. Газета называлась «Молодой Дальневосточник», а на последней странице печатали условия конкурса, где предлагали детям размещать свои стихи, посвященные звездам того времени. Звезд тогда было не очень много, но я выступала ярой фанаткой групп «Руки вверх» и «Вирус».
На удивление, стихи мне давались легко. Я начала воровать у матери деньги, чтобы покупать конверты и отсылать письма в редакцию. Прекрасно понимала, чем это мне грозит, но желание получать подарки было выше физической боли.
Первое мое стихотворение уже принесло успех, и я получила подарок в виде кружки с фотографией группы «Руки вверх», что подвигло писать дальше. Я получала подарки и продолжала воровать у матушки деньги.
Однажды мама заметила, как я ночью вытаскиваю деньги из кошелька и избила так, что я поняла – воровать нехорошо. Утром она выбросила все мои подарки, кружку разбила и заставила пообещать, что больше не буду брать у нее деньги без спроса.
Настало время искать другие способы для удовлетворения своих творческих порывов.
Планета «обезьян»
Времени было достаточно, чтобы найти, куда направить свою энергию, а вот здоровье немного подводило. После каждой прогулки ребята со двора несли меня «под руки», с очередной разбитой конечностью. Хорошо, что наша соседка была медсестрой и вовремя оказывала мне медицинскую помощь. Хорошая женщина – тетя Валя, хоть и судьба у нее довольно тяжелая. Ее муж любил пить и распускать руки. С матушкой они близко дружили, поэтому во время драк она прибегала к нам. Ее мужа это не останавливало, и он бил ее у нас во время моего вечернего просмотра мультиков за чашкой горячего молока. Когда дядя Вася успокаивался, называл меня обезьяной и уходил. Тетя Валя плакала на плече у мамы и причитала, как ей тяжело жить. Я тоже ее жалела, допивая свое молоко и раздумывая, почему это я обезьяна.
Отец