– И сколько перелетов у вас было в этом году? – вопросила она. Каждая черточка ее лица, равно как и каждое ее движение, были пропитаны женственностью и красотой.
Константин явно порядочно нагрузился кофе как дома, так и здесь, в университете. Обычно на это не уходило много времени – как и все в своей жизни, Константин предпочитал пить кофе залпом.
– Пять! Для меня довольно много, если задуматься. – Он состроил диковатое выражение лица, призванное показать его холерическую натуру и неуемную жажду жизни. Яна очаровательно улыбнулась, за один год она привыкла, что ее преподаватель (год прошел и курс окончен, но он же все равно ее преподаватель, не так ли?) человек эксцентричный и обожает играть своим лицом. В девятнадцать лет, подумала она, можно и не смущаться диковинному поведению этого искрящегося, неугомонного человека, особенно учитывая его явную падкость на все привлекательное, а Яна определенно считала себя привлекательной.
– Куда поедете в следующий раз?
– Дальше…на запад, на настоящий запад. Границу перешел, но ведь мало на этом останавливаться? Вперед и главное надолго!
– И что вы пытаетесь найти там? – внутри тотчас одернулась, как глупо прозвучало. Вновь взгляд, девочка-первокурсница завороженно воззрилась на другую девушку, высокую, рыжую, с длинными ногами.
– То же что и все, полагаю, свободу в конце пути.
– А я думала, что каждый ищет те самые руки, которые обнимут тебя и прижмут к груди. – Яна романтически вздохнула. Ну что со мной? Чтение романов, детские комплексы. Те руки, все ради них?
– Думаю, что кто-то и к этому стремится, но все же…
Яна одарила его улыбкой всепрощающей и тут же зевнула, прикрыв ладошкой рот.
– Не устаете за такое долгое время в пути?
– Нет, ох, черт, да это ведь прекрасно – никого кого ты знаешь, ничего, что ты уже так долго видишь маячащим перед глазами, чистая радость бытия!
– Ага, чистая радость – приучаешь тут студентов к курению, плохо влияешь, – ворчливо произнес проходящий мимо молодой человек с ярко-выраженной волнистостью волос, слегка уступающей место будущей плеши. Впрочем, у Константина волосы также были волнистыми, с чем он боролся всю свою сознательную жизнь.
– А, Борис! Они уже давно научены, я в прошлом году у них вел, да и вообще, наш университет – это родина свободы, – Константин покружил глазами и сосредоточился на своей сигарете, как бы намекая, что на диалог рассчитывать не стоит.
Борис посмотрел на него, перевел взгляд на Яну и изогнул бровь:
– Костя…собраться бы.
– Философское попоище?
– Точно.
– Боюсь, я не по этому разливу. – Обидчивая нотка, что-то в нем…но что? Яна удивленно перебежала взглядом с одного лица на другое.
Борис хмыкнул и продолжил отдалять свою возвышенную тушку от места действия. Впрочем, довольно быстро он повернулся и выдал:
– Четырежды по четырнадцать, да во всякой с поворотом и расчудесьем.
– Ты в норме? – жизнерадостно вопросил Константин, выбрасывая окурок в стоявшую рядом урну, – или настолько двинулся преподаванием Аристотеля? Год-то только начался.
– Это у тебя начался, ну я пошел, может еще увидимся, хотя надо ли…
Действительно, Константин в отличии от остальных преподавателей начинал учебный год на день позже, ведь работал он в университете лишь по субботам на полставки, проводя основное время на иной работе, которую почитал клоакой жизни и убегал с нее лишь прозвучит финальный аккорд рабочего дня.
– Расчудесье… – пробормотал он, – проклятые…
– Странный он, – удивленно произнесла Яна, задумчиво поглаживая край своего черного пиджачка. В своей юности Яна выглядела замечательно –