Слегка полыхнуло. Подруга домовой потрогала стол, подняла крышку солонки, оказавшейся поблизости.
– Получилось.
… Особого колдовства в придании осязаемости Розе не было. Иванов просто воспользовался своим инспекторским правом материализации любого призрака на один час. Для удобства нанесения макияжа и подбора одежды.
Изменяться, как Швец, она не могла, так как не владела расширенными возможностями, получаемыми от служебной Печати.
– Пошли, пошли! – торопила домохранительница будущую приманку. – Время идёт!
Девушки исчезли за холодильником, а инспектор полез в холодильное нутро за перекусом. Покормить его в кои-то веки забыли. Едва хлопнул дверцей, как издалека донеслось:
– Там салатик свежий. Покушай. С нашей базы продукты. С грядок. Козьма сегодня привёз.
– Кто?
– Козьма! Домовой! Который удобрение испортил!
– Я, значится… – раздалось за спиной.
Сергей обернулся. Перед ним стоял тот самый радетель за победу в аграрной битве домовых, случившейся летом. Маленький, крепенький, бородатый, смущённый.
– Вы откушайте, не побрезгуйте, – торопливо продолжил он, заполняя неловкую паузу. – Всё нашенское, без химиев. Анисий самолично отбирал. Со второго урожаю. Огурчик к огурчику, помидорчик к помидорчику. Ни у кого нет, а мы спроворили!
Прикинув, когда доводилось в последний раз видеть свежие домашние овощи, с грядок, парень удивлённо присвистнул. Осень ведь уже. Не холодно ещё, но и дачно-огородный сезон давно закончился.
Умеют недомерки с землёй работать, умеют. Не отнять.
– Круто! Уважаю. Так и передай всем.
От такой похвалы Козьма зарделся, шаркнул ножкой. Иванов же, подхватив салатницу, уселся за стол и схватил вилку побольше. Салаты он любил. Навернул разок, другой. Вспомнил про хлеб. Почесал в затылке, и решил обойтись без него. Так больше влезет.
А домовой всё не уходил. Стоял, ласково посматривая на поглощаемые овощи, чем начал немного нервировать инспектора.
– Говори.
Сесть гостю умышленно не предложил. Из соображений субординации.
Услышав в голосе хозяина квартиры строгие нотки, Козьма вытянулся во фрунт, выпучил глаза. Набрал в лёгкие воздуха и… замер в нерешительности. Робел домашняя нечисть, побаивался грозного владельца своего нового пристанища.
Пришлось подстегнуть.
– Молчать можно и в другом месте.
Намёк был истолкован правильно. Разом обмякнув, недомерок поклонился в пояс, да так и замер.
– Прошение до тебя имею. Сидел вот, разрешения у Марьи испросив, дожидался… Не прогневайся…
Столь непривычная поза заставила парня напрячься в ожидании неприятностей. Слишком жалким выглядел Козьма, слишком покорным.
– Продолжай.
– Я… тут… энто… от женщин слыхал, будто ты злодея ловить сёдни будешь. Страшного разбойника! – голова домового приподнялась, давая разглядеть