– Совсем с ума сошел! Испортишь товарный вид! – Подскочил к ним еще один. Высокий, тощий, в красном жилете и с зализанными назад волосами, он был похож на кузнечика-переростка. – Не просто же так угробили столько времени на подбор.
– Проучил маленько. – Обидчик Агаты выглядел смущенным. – Она совсем дикая. Еще и кусается. Вдруг заразная?
Его собеседник покачал головой, внимательно рассматривая девушку. Агата тяжело дышала, переводя взгляд с одного на другого. Она понятия не имела, кто эти люди, но ясно было как белый день – ничего хорошего от них ждать не стоит. Кузнечик потянулся к все еще горящей после удара скуле. Агата отвернулась, заслонившись рукой. Второй тут же резко дернул вниз за цепочку, тянущуюся от ошейника.
– Мда… так мы ее не продадим. – Покачал головой Кузнечик. – Готовь «сайлас», а то пока довезем, она себя, не дай Гера, покалечить успеет. Плакали тогда наши денежки.
Агата замерла, чувствуя, как к горлу подступает настоящая паника. Она слышала о торговле людьми. Но все это было далеко. Разве могла она попасть в подобную ситуацию? Она ведь всегда была осторожна. Мать воспитывала ее в строгости, не отпуская даже в ночные клубы.
Тем временем, Кузнечик принес флакончик с прозрачной голубоватой жидкостью. Не оставалось сомнений в том, что это наркотик. У мужчин ушло минуты три, чтобы заставить ее открыть рот и влить содержимое внутрь. Каждая из этих минут показалась Агате вечностью, она кричала, пиналась, отталкивала своих мучителей из последних сил, прекрасно понимая бесполезность этой борьбы. Конец был предсказуем. Наркотик попал в рот. Мужчины зажали ей нос, вынуждая проглотить приторно-сладкую жидкость, а дальнейшее было как в тумане.
Сознание выхватывало окружающую действительность кусками. Сначала она сидела вместе с десятком других девушек в каком-то тесном помещении. Все они были обнажены, и Агата с тупым равнодушием осознала, что на ней тоже ничего нет. Тело украшал лишь свежий кровоподтек на животе.
Голова была тяжелой, как в тот раз, когда они с подругами отмечали день студента. От любого движения начинало темнеть в глазах и плясали звездочки.
Странно одетая темнокожая девушка попыталась с ней заговорить, но Агата не понимала ни слова, и лишь бессмысленно таращилась на незнакомку.
Затем она почувствовала, что ее куда-то ведут, но туманящийся разум не запоминал дороги.
Там, где ей приказали стоять, было холодно.
От холода соски стояли торчком, и Агата была вынуждена обхватить себя руками, за что тут же получила удар плёткой по спине.
– Разведи руки! – приказал ей высокий беловолосый мужчина, дёрнув цепочку, отходящую от ошейника.
– Лот номер двенадцать. – громко объявил он. – Человечка, девятнадцать лет. Неодаренная. Начальная ставка три тысячи. – В воздух тут же взлетело несколько карточек с номерами. Мужчина поднял цену и тут же объявил предложившего эту стоимость покупателя. – Три с половиной тысячи – достопочтимый Хелвин.
– Четыре тысячи! – воскликнул другой, и ведущий аукциона радостно повторил его предложение.
– Четыре пятьсот! – тот самый Хелвин вновь поднял ставку.
Агата переводила глаза с одного на другого. Это все? Ее покупают?
Ведущий покачал головой, жестом подзывая темнокожую помощницу.
– Покрутись на месте. – он недовольно дернул цепочку, обращаясь к Агате, а затем очень тихо, чтобы не услышала публика, дал распоряжение подошедшей женщине. – Эти идиоты накачали ее «сайлсом», так мы даже расходы не окупим. Дай ей что-нибудь, чтобы была поживее.
Помощница понятливо кивнула, подскочила к Агате и, дернув на себя, грубо приоткрыла ей рот, засовывая что-то внутрь.
Девушка закашлялась, ощущая жгучую горечь на языке. Секунда, вторая, а затем огонь начал распространяться по всему телу. Дыхание участилось, рот сам собой приоткрылся, чтобы заглатывать больше воздуха, обострившееся обоняние начало сводить с ума. Она скрестила бедра, чувствуя влагу между ними, но распорядитель вновь дернул цепочку, приказывая встать ровно.
Аукцион пошел чуть живее, и довольно скоро ее купил мрачный черноволосый тип, одетый в старомодный сюртук.
– И лот достается Достопочтимому Вильгельму Хелвину за девять тысяч.
Хелвин в ответ лишь поморщился и молча вышел из зала.
Агата прикрыла глаза. Вот и все. Ее продали. Но мысли об этом надолго не задержались в ее голове, куда больше ее занимал пожар, бушующий в ее теле. Она осторожно провела рукой по своей груди, боясь вновь быть наказанной, и еле сдержала рвущийся из груди стон. Да что это с ней?
Распорядитель передал цепочку своей темнокожей помощнице, и та повела девушку прочь.
Как ни странно, страха не было. Только желание потушить обуревающее пламя и при этом не допустить того, чтобы снова сделали больно. Агата поразилась сама себе. Разве она не должна сейчас пытаться сбежать, спасись? Откуда эта тупая покорность