О книге
Приходит возраст, когда мысли о любви сродни преступлению. На них наложен запрет. Они смешны и даже неприличны. Но вдруг в сумерках одиночества замаячит огонек. Это свет надежды. Робкой, немыслимой надежды на счастье. «О боге пора подумать, а у ней кавалеры на уме!» – со злостью говорит домработница о своей хозяйке, героине романа. Но что делать, коль нежданно-негаданно пришло большое чувство? Принять как дар судьбы – словно глоток старинного вина – и ощутить его изысканную прелесть? Или трусливо бежать, «боясь пустой молвы»? Благословите же позднюю любовь! Любовь на фоне пламенеющего заката…
Пролог
Толпа у служебного входа одного из театров, завоевавшего с недавних пор новую популярность, была весьма разношерстной. Дамы среднего возраста поглядывали на молодых чуть свысока, очевидно, внутренне осуждая их за громогласную развязность, немыслимый сленг, оголенные, да еще с пирсингом животы девушек и прочие вещи, столь вызывающие, сколь и недоступные для них самих. Пожилой и старческий контингент, как ни странно, в отношении молодежи был более снисходителен. Эти старушки в старомодных костюмах ласково жались к хихикающим девчонкам и басовито посмеивающимся юнцам, задавали вопросы про учебу и виды на дальнейшую жизнь. Парни соревновались в остроумии, а девчонки, поощряя их в этом, звонко реагировали на каждую, даже не самую удачную остроту. Дамы средних лет презрительно фыркали, когда кто-нибудь из парней шуткой цеплял плохо слышащих и не «врубающихся» в тонкости юмора старушек, а те хоть и понимали, что стали предметом острот, не обижались, а дружелюбно смеялись вместе со всеми.
В стороне от толпы курил молодой мужчина, машинально постукивая о колено букетом роз в серебристой обертке. Иногда он щурился сквозь сигаретный дым на девчонок, а те, ловя его взгляды, кокетничали уже на два фронта.
Вдруг дверь служебного входа открылась, и на пороге появился пожилой актер. Раздались возгласы приветствия, но толпа осталась на месте. Лишь несколько старых женщин поспешили к своему любимцу. Его расспрашивали о здоровье, жене, внуках, но ролями никто не поинтересовался. Актер вежливо улыбался, отвечал на приветствия старинных поклонниц, продолжая двигаться к парковке со строгой надписью «Только для служебных машин».
Из девчоночьей стайки выпорхнула тоненькая брюнетка и, подбежав к актеру, попросила автограф. Тот искренне обрадовался ее вниманию. С отеческой заботой были произнесены какие-то слова напутствия и сделана размашистая надпись на учебнике по сценическому искусству.
Внезапно раздался женский визг, толпа колыхнулась, подалась к открывшимся дверям. Поднялся всеобщий гвалт. Брюнетка, выхватив из рук пожилого актера учебник, ринулась за толпой, а он, покачав головой, с кислой улыбкой поспешил к своему автомобилю.
Толкаясь и напирая на стоящих впереди, люди просили автограф у молодой актрисы Анастасии Снегиревой. Она с охапкой цветов только что вышла из театра и сразу попала в плотное кольцо неистовых поклонников. Со всех сторон раздавались выкрики: Анастасия, мы вас любим! Настя, ты супер!
Устало улыбаясь, она раздавала автографы и при этом все время озиралась, будто искала кого-то.
Мужчина, тот, что стоял на отшибе и курил, бросил окурок в урну и решительно подошел к толпе. Втиснувшись в ее недра, работая локтями и применяя физическую силу, он добрался до актрисы, взял ее за руку и повел за собой, спасая от необузданных фанатов. Его звучный баритон перекрывал общий шум:
– Посторонись! Граждане, не напирайте! Девушка, успокойтесь, улетим вместе. Эй, парень, не на дискотеке, не дави ластами! Мамаша, поберегите здоровье, зачем так надрываться? Я тоже жертва искусства.
Наконец, им удалось сесть в синюю «Мазду» и уехать, правда, не сразу, а преодолев еще одно препятствие – юная брюнетка, та, что брала автограф у пожилого актера, на пару со своей более упитанной подругой бесцеремонно легли на капот и долго уговаривали Анастасию прийти в их студенческий клуб на «сейшн».
– Устала? – спросил Сергей, искоса взглянув на подругу, когда автомобиль уже ехал по широкой магистрали.
Настин профиль всегда напоминал ему лицо молодой гречанки с древней камеи – высокие скулы, прямой носик, округлый, слегка выдвинутый вперед подбородок.
– Просто не хочется говорить, – не сразу отозвалась она. – Целую вечность вот так бы ехала и молчала.
– Что ж. Помолчим.
Вскоре они входили в подъезд старого, довоенной постройки дома, где жила Анастасия. Квартира на четвертом этаже, с высокими потолками, потемневшим дубовым паркетом и небольшим по нынешним временам балконом, досталась Насте по завещанию, от Тамары Важениной, известной в прошлом актрисы театра и кино.
– Я в душ, а ты поставь чай, ладно? – скидывая туфли и на ходу расстегивая кофточку, попросила Настя и скрылась за дверью ванной.
Сергей все еще возился с сервировкой стола, когда она появилась на пороге кухни, посвежевшая, с распущенными по плечам влажными волосами, в белом шелковом халатике,