Мать рванула к комнатам сыновей.
– Сёма! Елисей! Ренат! – Мать влетела в первую комнату и стала вытягивать из неё сына, не смотря на то, что тот вполне мог бежать и сам. Жил он в отдельной комнате, а два его брата в другой.
– Боже! Мальчики мои! Всё так плохо! Ох, как же так-то!? Ренат! Елисей!
Мать ворвалась во вторую комнату. Младший – семнадцатилетний Ренат всё ещё лежал в постели.
– Ренат! – кричала мать, сдёргивая с него одеяло и тряся за руку.
Старший сын подпирал дверь на балкон.
– Мам! Они уже здесь. – Сын встревоженно смотрел на мать. Он боялся, что его беспокойная мать сейчас отдёрнет его от балкона, тогда те, кто устроили поджёг, ворвутся и зарежут всю семью раньше, чем они добегут до двери в подъезд. Так делала эта банда раньше. О ней говорят новости, пишут газеты. Они очень ловкие, быстрые и натренированные. Свирепствуют уже почти месяц и выбирают в качестве жертв именно семьи с детьми. Поймать их никак не могут, а потому их вряд ли остановит юноша подпирающий дверь. Скорее он станет им первой жертвой.
Мать размышлять глубоко не стала, бросилась к Елисею отдирать его от балкона. Он сопротивляться не стал, покашлял и устремился к выходу с матерью.
Отец уже открыл дверь в подъезд и подгонял семью. Стоило Елисею с мамой выбежать, все тут же услышали, что дверь балкона ударилась о стену. Банда проникла в дом. Отец стал запирать дверь со стороны подъезда, как вдруг Семён закричал: – Ренат! Где Ренат!?
Мать с бешенством и нестерпимым ужасом во всех частях своего тела стала пересчитывать взглядом семью.
Елисей понял, что бросившись к балкону, не поднял с кровати своего младшего брата.
Привет. Меня зовут Ренат и пару дней назад я умер. Хотя, признаться, по ощущениям для меня не прошло с того момента нисколько времени. Да и именно самого момента смерти я не помню. Обычно никто не помнит, так я где-то слышал, а полагаться на информацию из всех источников не следует. Я помню всё, что было со мной, кроме последних секунд. Наверное, так сделано специально, чтоб не помнить страха и боли. Я специально остался тогда в постели. У меня не было мыслей именно умереть вот так. Идеей было остановить этих существ, язык не поворачивается их людьми называть. Идея «А что если я останусь и задержу их» пришла как обычная быстрая мысль, но она понравилась мне. Скажу ещё, что я до этого дня всю неделю не мог выспаться, в эту же ночь я лёг поздно и уснул очень крепко. Если бы я высыпался в прошлые ночи и проснулся раньше этой ночью и обдумывал эту идею не сонным, то я ни за что не стал бы осуществлять задумку. Я просто остался лежать в полудремоте и обдумывать вероятности исхода. Лежал тихо, целиком под одеялом, когда они пришли. А когда они вышли из комнаты, я начал действовать. Двигателем моим в этот момент был страх. Я испугался, что остался дома один, что не выбежал со всеми. Запер балкон и забаррикадировал к нему выход кроватью брата и опрокинул туда же книжный шкаф. А ведь я мог просто выйти… На звуки прибежали. Началась схватка, но так как я её не помню, вряд ли я победил. Однако и не совсем проиграл.
– Ваш сын герой. – Сказала какая-то женщина, когда моя семья выходила из церкви. Эти слова совсем не стали успокаивающими для семьи. Мать тогда опять разрыдалась, а Елисей еле сдерживаясь, объяснил мне, что благодаря моему поступку, один из банды не выбрался из горящей квартиры, вследствие чего, оставшаяся банда затихла и больше нигде не проявляла себя, пока что.
Он винит себя во всём. Старается не показывать этого, всегда старался быть спокойным, уверенным. Я понимаю его ход мыслей. Он старший брат, я младший, мы в одной комнате. Но на моё: «Я сам решил, я специально решил там остаться» он не реагирует.
Мать вообще успокоиться не может. Отец её успокаивает, хоть и самому ему плохо, но мать не унимается. Вот и сейчас. Только похороны состоялись, только я появился перед ними, так мать ещё сильнее разрыдалась. Сидим сейчас все на скамейке неподалёку от кладбища, церкви и речки с лесом по другую сторону. Мне тут всегда нравилось. Это на самом краю города и тут так легко дышится. Сейчас ещё и приятный летний ветерок. И не жарко. Я рад, что не жарко, ведь умер я в чёрной футболке. А вот штаны у меня пижамные, клетчатые. Хорошо, что не со звёздочками одел. Хотя, в звёздочках нет ничего плохого. Не особо хочу переодеваться в дальнейшем, ведь для этого придётся приходить домой, а это, боюсь, будет напрягать мою семью.
Мать мне что-то пытается говорить, но из её рёва я плохо что-то понимаю, а потому даже не слушаю. Им всем так грустно, а мне почему-то нет. По идеи я, наверное, должен слушать сейчас все её слова, так как это последний раз, когда мы говорим. Вернее, у меня ещё сорок дней на это, но я не планирую провести их полностью с семьёй. Я не знаю, что конкретно буду делать, но видимым и слышимым я для них быть не хочу. Ведь им, скорее всего, от этого больнее будет. Только сейчас, как следует, попрощаюсь и всё.
– Родненький! Ренатушка! Ты не уходи только от нас скоро! Зачем ты