На праздник были приглашены все горожане и не успевшие сбежать туристы, не забыли и про жителей окрестных деревень. Ожидалось, что предстоящий день рождения Литлтауна станет событием невиданного масштаба, да только все праздничные растяжки и плакаты, украшенные фонарные столбы и раскрашенные по случаю какими- то предприимчивыми шутниками древние камни статуй и памятников представляли мрачное и печальное зрелище под струями дождя, посланного разгневанными богами на голову несчастного городишка.
А я, как любое уважающее себя перекати- поле, в приглашениях не нуждаюсь, и посему явился к имениннику чуть ли не с самого утра. Устраивать экскурсии по невзрачным достопримечательным углам в количестве три штуки, да ещё и под проливным дождём – нет дураков. Однако стоило мне умастить себя на самое лучшее место за пустующим пока праздничным столом, как я понял, что никогда и нигде не встречал более унылого и безмолвного преддверия праздника. И несмотря на то, что нутро моё не изобилует потрохами, оно подсказывало: не будет тебе сегодня ни радости, ни чудес, ни превращений, ни даже тортика.
Где же вы, о, девы юные, с чарками вина?
Где вы, юноши младые, с яствами на блюдах?
И это лишь малая часть того бреда, которая зародилась в пустоте моего сознания, когда я предавался созерцанию единственной и неповторимой точки на противоположной стене за неимением более живописных картин.
Хлопнула дверь, и в празднично украшенный зал самого большого здания способного вместить непомерное количество праздных бездельников вошёл маленький худощавый, бодрый старик, заросший густой белой бородой, по всей видимости уже очень давно пребывающей в ссоре с гребнем для волос, как и его взъерошенная шевелюра. Я ещё удивился: и как он остался совершенно сухим, придя с улицы, ведь там не переставая идёт дождь?
Внимательно оглядев зал, гость тихо вздохнул и улыбнулся. Улыбка его, печально- снисходительная, ещё мгновение барахталась в белоснежной пене бороды, но вскоре потонула, не успев издать ни звука. Заметив меня, он направился прямиком к столу, за которым я, будь у меня способность издавать звуки, вот уже битый час тихо поскуливал бы от скуки и разочарования. Его взгляд, ясный и спокойный, изучающе бродил по моей персоне.
– Новенький, – заключил старик и сел напротив. – Поздравить пришёл? – весело поинтересовался он. – Рановато ты. Праздник начнётся после… да только сомневаюсь, что кто- то придёт в такую- то погоду.
Он просто констатировал тот факт, о котором я и сам начал смутно догадываться, но мне вдруг захотелось сказать ему что- нибудь ободряющее, да вот отсутствие рта всё осложняло.
– Ты не переживай, я не расстроен этим «фактом», – передразнивая мои мысли, продолжил дед. – Подумаешь, стены этого дома лишний раз не увидят парочку обжор и дармоедов, что явятся на праздник, дабы набить брюхо, – усмехнулся он. – А бессловесный слушатель вроде тебя – это просто подарок для такого замшелого любителя рассказывать ещё более покрытые плесенью были и небылицы. Так что порадуй старика! – и он засмеялся тихим, шелестящим смехом, что маленьким щенком стал резвиться, гулко отскакивая от стен зала, и умолк окончательно только где- то на головокружительной высоте потолка.
«Вот я влип!» – подумалось мне, и я предпринял жалкую попытку сорваться с места.
– Ничего у тебя не выйдет, – по- доброму погрозил этот странный старик. – И не потому, что мне так уж хочется мучить тебя своими россказнями, – любопытные уши забредают сюда время от времени и без моей помощи, – а потому лишь, что этого хочешь ты сам.
И тут я в очередной раз пожалел, что природа не наделила меня способностью строить многоэтажные нецензурные сооружения, когда это так необходимо.
– Я бы предложил тебе стаканчик, но сам понимаешь… – извинился мой собеседник, внезапно достав из- за пазухи тёмно- зелёную бутыль, словно до этого его всё устраивало, а вот отсутствие у меня верхних конечностей его почему- то расстроило. Голос незнакомца прозвучал довольно искренне, так что я ему почти поверил, и он начал рассказ, не дожидаясь моего на то согласия.
– Ты не думай, знавал Литлтаун времена, когда небо было совершенно безучастно, сколько бы молитв не посылали туда отчаянные мечтатели…
РОМАШКОВЫЙ ЧАЙ
Литлтаун спал. И тихая респектабельная улица Обычная ещё спала, когда на крыльцо жёлтого с торчащим из красной крыши большим телескопом дома под номером 33 выскочил невысокого роста круглолицый с большими распахнутыми глазами, взлохмаченный и похожий на сову старик в светлой рубахе и мешковатых штанах на подтяжках. Едва сдержав себя, чтобы не побежать, он надел небольшую круглую шляпу на голову, нервозно поправил галстук-бабочку на шее, а заодно и покосившуюся табличку на двери с лаконичной надписью:
Провидец Фред.
Предсказываю будущее.
Примиряю с настоящим.
Перемалываю прошлое.
Довольный