По узкому гранитному каналу миновали Кронштадт и вышли на свободную воду. Слева по курсу появилась серая лошадь, а справа – желто-зеленой полоской шел далекий берег. Где-то там стоял домик, в котором мальчишка жил летом. Он изо всех сил старался увидеть что-то на берегу, и ему казалось, что он видит рыбацкий пирс, баркас качается на воде, рядом черные большие рыбачьи лодки, дальше – мыс с маяком, на желтом песке загорают сейчас друзья или ловят рыбу, только их не видно. Он напрягал зрение, и ему казалось, что он видит их…
А потом солнце уже клонилось к западу, становилось спокойным и ласковым. Берега ушли, их уже не было видно. Зато за кормой летели чайки. Они хватали хлеб на лету, галдели. Когда хлеб падал, чайки бросались в пенящуюся, вздыбающуюся от винтов воду, некоторое время оставались на ней, заглатывали хлеб, но потом снова нагоняли корабль. А слева и справа оставались небольшие, поросшие сплошь лесом островки, неизвестно кому принадлежащие.
В кинозале показывали фильм про Страну Советов. Счастливые пионеры бодро шагали по улицам Москвы. Мальчишка сидел на ступеньках у входа (так как делать было все равно нечего) и смотрел через приоткрытую дверь. Молодой швед присел на ступеньку рядом с ним. Он смеялся – ему не нравилось кино про пионеров.
Вечером в банкетном зале играл небольшой ансамбль, состоящий их барабанщика, скрипача, басиста, гитариста и пианиста. Ослепительно красивая женщина (как ему тогда казалось), которая днем объявляла по радио на всех языках (кто она, русская, шведка?), теперь танцевала. Она была еще красивее, чем днем. Щеки ее играли румянцем. Все приглашали ее на танец, и она ни кому не отказывала. Чаще всех приглашал ее тот швед, которому не понравилось кино про пионеров.
Наутро он проснулся от того, что сильно качало. В иллюминаторе было только серое небо и серое море. Он вышел на палубу. Дул сильный ветер, и дверь в носовую часть была закрыта. А за кормой все так же летели чайки, но их было меньше. Навстречу шел грузовой пароход, видно было, как он зарывается носом. Задняя палубы была пуста. Только одна женщина, из тех, что веселились вчера в танцевальном зале, стояла, облокотившись о перила, и держала у рта полиэтиленовый пакет.
Днем вышло солнце, море серебрилось, а за кормой все также летели чайки.
На следующее утро море стало спокойным. Потянулись маленькие гранитные островки, на некоторых кустился лесок, стояли один-два аккуратных домика. Затем острова увеличились в размерах, сгрудились, море превратилось в проливы. По берегам появились металлические строения, похожие на склады, нефтехранилища, автомобильные стоянки, здания. К пароходу то и дело подходили катера, молодые люди и девушки в них весело перекрикивались с пассажирами на борту.
Когда