Нам надо встретиться, я хочу тебе материал для книги подкинуть.
Но я репортёр, а не писатель.
Давай через час в кафе на адмиралтейской Набережной встретимся, там я тебе всё объясню, а ты уже потом будешь решать для книги или для статьи этот материал. Ну всё до встречи, не могу больше говорить.
На этом разговор прервался.
Это же Лёша звонил. И что же он сказал?
Ты знаешь я ничего так и не понял, назначил мне встречу в кафе на Адмиралтейской набережной, он мне всё там объяснит.
Меня всегда удивляла способность Ани быстро соображать.
Ты поезжай на эту встречу, чувствую, что ему нужно что-то от тебя. Он ведь калекой остался, неужели восстановился? У него прогнозы были неутешительные, после таких травм на инвалидном кресле всю жизнь ездить.
Ты знаешь он мне не показался немощным инвалидом, голос был скорее озабоченным. И этот звонок с чужого телефона.
Егор, давай поезжай на эту встречу, у меня сейчас новый проект как освобожусь сразу тебе позвоню, мы подъехали давай меняться местами.
В Лёшин вертолёт три года назад в одном из вооружённых конфликтов попал стингер, он отстрелялся по колонне бронетехники, и должен был уже возвращаться на базу. Но когда до аэродрома подскока оставалось полчаса лёта ведомый увидел пуск ракеты с земли. Лёша сделал противоракетный манёвр, средства активной защиты были включены вертолёт тряхнуло и по обшивке застучали сколки ракеты. Он сазу же связался с землёй и доложил об атаке. И тут же ведомый предупредил о новом пуске, но уже с другой стороны, такого ещё не было, чтобы стреляли по одной цели дважды. На этот раз произошло попадание в один из двигателей, и видимо перебило топливную магистраль второго. Вертолёт начал терять топливо, ко всему прочему их начали обстреливать с зенитной пушки. У ведомого оставалось немного боеприпасов, и он начал обстрел замаскированной в лесополосе зенитки. Но видимо не попал сразу тот всё-таки успел попасть во второй двигатель, взрывом Лёшу выбросило из кабины, и это его спасло, в отличие от оператора, тот погиб мгновенно. Я как узнал о случившимся сразу же взял несколько отгулов и приехал в госпиталь, чтобы узнать в каком состоянии находится мой друг. Он находился в критическом состоянии, точнее в безнадёжном, его лечащий врач не давал ни каких прогнозов, тело было парализовано, даже если он выживет, то останется инвалидом на всю жизнь. Мы вместе с его мамой приехали одновременно, она после гибели мужа уехала к дочери во Владикавказ и там нянчила внуков младшей дочери.
Я пробыл в Москве ещё несколько дней, состояние моего друга оставалось стабильным, но он ещё был в состоянии искусственной комы, меня срочно вызвали в очередную командировку. И уже после её окончания, мне наконец удалось пообщаться с сослуживцами Алексея. Его ведомый рассказал всё в деталях, боевики устроили засаду именно на его машину, это была месть за своего главаря. Лёша четыре дня назад ночью уничтожил одинокий джип, откуда наша разведка выудила информацию неизвестно. Но тем не менее главарь был уничтожен. Вертолёт поднялся один, в целях секретности, этого главаря с позывными Змей, пытались уничтожить до этого дважды и в этот раз наконец то удалось. Откуда боевикам удалось получить информацию, а затем подготовить и осуществить акт мести. Я задавался этим вопросом во время беседы с летчиком. Во время спасения и эвакуации моего друга и тела оператора, были уничтожены боевики, осуществившие пуск стингеров, и уничтожен джип с крупнокалиберным пулемётом в кузове вместе с расчётом. Ребята из команды спасения не стали церемонится с боевиками, так как катастрофа произошла в серой зоне.
Всплыли воспоминания нашего детства, развалины у пирса, они были прибежищем пацанов, прогуливающих уроки и не только их. Как мы однажды встретили компанию более старших юнцов, нам тогда было лет двенадцать, и как мы отбивались от них стоя спиной к спине. Лёшка всегда был боевым, и задирался со старшими несмотря на полученные синяки. От этой шайки нас спас рейд милиции, всех участников потасовки запихнули в автозак, кроме тех кому удалось удрать. Вспомнились наши юношеские похождения, походы в горы, родственники моего друга жили во Владикавказе, его мама по национальности осетинка. И я предпочитал отдых в горах, в то время, когда моя семья проводила отпуск в Алуште.
Мы вместе занялись биатлоном, нам обоим нравились лыжи и оружие в этих предпочтениях мы были солидарны. После моего переезда стало трудно посещать тренировки, надо было ехать через весь город и пришлось бросить занятия биатлоном. Лёша же продолжал заниматься биатлоном и уже к окончанию школы стал мастером спорта. Мои же заслуги остались на уровне первого разряда. После окончания школы я поступил в университет на факультет журналистики, Лёша же поступил в вертолётное военное училище. Он же всегда хотел быть пилотом истребителя, но его срезали по медицинским показателям. Потом погиб его отец помню, когда мы в крайний раз решили отметить своё поступление выездом на Кавказ и покорением очередной вершины как его мама отговаривала его от учёбы на лётчика.
Вот наконец и стоянка у кафе, среди посетителей не было ни одного инвалида на коляске. Может быть он