Воздух был душным и влажным после ночного майского ливня. По небу носились стрижи – Мэри оторвалась от телефона, привлеченная их криками, напоминавшими о скором наступлении лета. Мужчина в огромном дождевике и серой бейсболке, сидевший на мокрой скамейке, пристально посмотрел на нее. Его тело внезапно напряглось, он перевел взгляд с женщины на экран своего телефона и обратно, сунул телефон куда-то в недра плаща и медленно встал. Он тоже посмотрел в небо.
Мэри купила еду, с улыбкой попрощалась с продавцом и направилась обратно на станцию. Мужчина был всего в метре от нее, когда она наконец его заметила, решив, что это бездомный, рассчитывающий получить несколько монет со сдачи. Он улыбнулся. Она заметила нож, только когда он вонзился ей в грудь. Мужчина в серой кепке пробормотал три непонятных слова с сильным акцентом и, все еще улыбаясь, прижал ее к себе, вытащил нож и снова ударил. На этот раз сантиметров на пять ниже. Единственный звук, который она издала, был судорожный, прерывистый вдох. К тому моменту, как она упала, мужчина уже убежал.
В трех километрах от вокзала Юстон Гарри Томас остановился у киоска с кофе в Кентиш-Таун, чтобы выпить первую за день чашку эспрессо. Рассмеявшись и похлопав себя по животу, он отказался от круассана. Он подходил ко входу в метро, когда бегун с небольшим рюкзаком полоснул его по горлу кухонным ножом, притормозив только для того, чтобы восстановить равновесие, пробормотать несколько слов и вонзить нож Гарри в сердце. Кровь и эспрессо смешались, стекая по ступенькам.
В 06:55 Сет Хуссейн переходил дорогу возле своего дома в Кройдоне, когда его ударил ножом мужчина, толкавший коляску. Саре Томпсон перерезали горло в автобусе № 259 от Кингс-Кросс. Брайана Холла ударили ножом, а затем столкнули под поезд метро на станции Пимлико. Последними умерли Сатнам Стэнли и Анита Кросс – еще два ножа, еще два удара в сердце.
На часах 07:15. Семь убийств за двадцать девять минут.
2
Фэйми Мэдден вышла из дома и сразу же остановилась: поправила наушники и нашла в плейлисте «Волшебную флейту» Моцарта. Заиграла увертюра: гобои, кларнеты, фаготы и валторны уносили ее вперед по улице. Она дирижировала, стоя в очереди за кофе, напевала арию Птицелова в метро. Фэйми двадцать лет проработала журналистом, но новости ее больше не интересуют – ей не хотелось их ни читать, ни смотреть. Вместо этого она поддавалась магии замысловатых мелодий восемнадцатого века. Ее прижимали к окну набитого людьми поезда на линии Пикадилли, но немецкая игра слов в наушниках действовала как портал в другое, более счастливое место.
На станции Грин-Парк она пересела на другую линию и со вздохом открыла электронную почту. Среди новых входящих оказалось эссе Чарли – ее дочери-студентки – с пометкой: «проверить орфографию и все такое. Спасибо, мам!»
Значит, все еще могу пригодиться, подумала Фэйми.
Когда двери вагона открылись на станции Канэри-Уорф, Фэйми была так увлечена исправлением синтаксиса, что и забыла о корпоративной реструктуризации – главном вопросе этого дня. Не поднимая взгляда от телефона, она на автопилоте дошла до эскалатора – уклоняясь, меняя направление, обходя. Замысловатый танец лондонских пассажиров. Выйдя из метро, она почувствовала тепло – зима была долгая, а весна прохладная, но наконец-то солнце начало припекать. Она выудила из сумки солнцезащитные очки-авиаторы, убрав свои обычные в тонкой круглой оправе, и взглянула на бегущую ленту новостей, тянувшуюся через весь фасад здания из стекла и гранита, в котором располагался офис «Петерсон АйПиСи».
Привычка. Она делала так каждый раз. Какая-то часть Фэйми всегда оказывалась под впечатлением от актуальности и притягательности быстро движущихся золотых слов – несмотря на их чрезмерность, несмотря на ее личное неприятие, несмотря ни на что. Сегодня они рассказали ей, что французские фермеры бунтуют, а президент США находится в Берлине.
Она поднялась по мраморной лестнице, перешагивая через три ступени за раз, показала пропуск охраннику, доехала на лифте на четвертый этаж и открыла бронированные двери. Часы на стене показывали 07:55 в Великобритании, 02:55 в США, 08:55 в Париже. На пять минут раньше. Еще одна привычка. В огромном редакционном зале размером с два футбольных поля было тихо, как в библиотеке; из сотен черных компьютеров работала едва ли треть. Но начало утренней смены все изменит – Лондон вернется к контролю глобального потока новостей.
В ярко освещенном помещении с низким потолком кондиционер работал на полную мощность, разгоняя запахи ночной смены: пота, духов и холодной китайской еды на вынос. Отдел новостей всегда был для Фэйми вторым домом, ее зоной комфорта. Не имело значения, какие битвы предстояло вести (а их было много), здесь Фэйми знала, что делает. Возможно, она была плохой женой и плохой матерью, но с работой она справлялась отлично и только в офисе могла расслабиться, зная, что все под контролем.
Фэйми кивнула улыбающемуся загорелому мужчине в шортах. Итан Джеймс –