– Новый эпизод нашего старого друга, – подошел совсем еще юный дознаватель Владимир. – Это Хирург вернулся. Смотрите сами – нет головы и отсутствует одежда… Опять же отрезаны подушечки на пальцах рук и даже ног.
– Судмедэксперт уже был? – спросил Костя Беркутов.
Он замерзшими от холода пальцами с покрасневшими кончиками достал из кармана зажигалку и пачку сигарет, одну из которых подкурил.
– Да и уже давно закончил, он вроде пока еще в своей машине.
Беркутов благодарно кивнул и поспешил к судмедэксперту уже в потемках.
– Константин Сергеич? – вопрошающе окликнул следак.
Костя обернулся, уже ежась от холода и взметнул головой.
– Константин Сергеич, мы сегодня еще в морг поедим или можно домой?
– Вов, давай уже на «ты»? Подожди меня, сейчас все узнаю и можно будет ехать по домам, праздновать новый год, но при этом пить так, чтобы не забыть, что завтра на смену.
Подул пронзительный ветер, частый гость равнин там, где нет многоэтажек, ограничивающих сильные порывы, и Костя, укутавшись в воротник куртки, торопливо достиг знакомой машины и постучал в боковое окно. Стекло опустилось, и громадный суровый мужик пригласил опера в салон кивком головы.
– Здорово, – мужчины пожали друг другу руки, при чем опер еще продолжал мерзнуть, согревая дыханием красные пальцы рук.
– Замерз? – бегло глянул на него судмедэксперт. – Не пробовал в зиму одеваться теплее?
– Да, я же на машине. В пухе не комфортно, в зимней обуви на работе жарко, – насупился Костя. – Что там по трупу, Андрюх?
– Не согрелся еще? А вот труп твой лежит расслабленно на снегу. Как правило, человек ежится как ты, пытаясь согреться, и обнимает себя руками. Крови от отрезанной головы рядом нет.
– Отсюда следует, что человека убили в теплом месте и уже без головы привезли сюда.
– По любому так и есть, – кивнул Андрей и наконец оторвавшись от писанины, повернул лицо к Косте, приподняв полукруглые толстые светлые брови, отчего выглядел добродушнее. – Ни разу еще не видел труп с отрезанной головой, который еще после пытался не замерзнуть на холоде. Уверен, что ты тоже.
Костя напряженно улыбнулся, а потом мужчины поздравили друг друга с наступающими праздниками, на прощание пожали руки и опер вышел из машины.
На улице уже окончательно стемнело. Костя втянул полные легкие морозного воздуха, который, в отличие от городского, насыщеннее и свежее: не смешенный с грязью и выхлопными газами.
Кристальный снег, чистый, лежит ровным пластом и поразительно поблескивает при свете луны, будто на него сверху рассыпали бриллиантовую крошку. И только обезглавленное желто-синее тело, погрызанное бездомными псинами, как бельмо на глазу, безобразило и без того омраченную обстановку.
– Кто же ты…? – мучился в догадках Костя, когда оледеневшее тело упаковывали в черный мешок.
– Константин Сергеич, – подошел Вова, шмыгая носом. – Ну, я пошел?
– Да-да…
– С наступающим!
– И тебя, Вов. До завтра, не напивайся сильно, – шутливо хмыкнул Беркутов и опять повернулся в сторону спецперевозки, в которую погрузили черный пакет.
***
За окном густо сыпал снег, слегка осветляя темную улицу. Я любовалась пушистой пеленой через замерзшее стекло в деревянной раме, пропускающей холод, заодно справляясь с готовкой последних праздничных блюд. Незатейливая обстановка в знакомом до боли доме успокаивала, даруя умиротворение. А именно рядом с ним…
– Моя хорошая, – будоражил душу теплый родной голос.
Не видя лица мужчины, я прижималась к нему всем телом, как в последний раз, при этом начиная ощущать внутри себя неприятные импульсы.
– Ольга… – послышался отдаленный голос, и я прислушалась, оказавшись в кромешной тьме одна.
Слабые веки открылись, и на смену тьме по глазам резанул яркий свет, отчего я зажмурилась и прикрыла лицо ладонями. Подскочила в кровати, ощутив в горле тошнотворный ком.
– Тише-тише, – чьи-то ладони коснулись моих плеч, не позволив встать.
’’Леша Князев…’’ Щурилась я. ’’Какого хрена он позволяет себе меня трогать?!’’
Возле кровати, на которой я так мучительно приходила в себя, стоял тазик. В него и стошнило, но помогло это на йоту, голова закружилась вновь и в горле неприятно зажгло.
На краю сидел перепуганный Леша, не высокого роста сбитый брюнет с короткой стрижкой. Князев смотрел на меня пристально, со страхом в глазах.
– А где Костя? – не знаю почему спросила я.
– Костя… – напрягся Князев.
Леху я помню с детства, мы выросли в одной песочнице, но после школы наши пути разошлись. Про себя почему-то ничего не помню, а вот Князев был бабником, ударился в медицину и стал заведующим больницы с психами. Интересно, женился ли он? И, наверное,