– Ешь, Александрина вкусно готовит.
Ник послушно опустил ложку в тарелку. В прозрачном бульоне плавали морковные звездочки и цветные ромбики из перца.
– Когда вы узнали, что ваш внук – это я? Там, наверху, все приготовлено.
Георг улыбнулся.
– Дней десять назад. Но окончательно уверился в этом, увидев тебя на комиссии. Медицинское заключение оставалось просто формальностью.
Железный дедуля.
– Я забыл на столе у директора документы. Поисковое дело.
– Они у меня. Заберешь потом.
Ник отодвинул тарелку, доесть он не смог. Хотелось поставить локти на стол и подпереть голову, но он сидел прямо, дожидаясь, пока Александрина переменит блюда.
Золотистая жареная картошка лежала горкой, отбивная была посыпана незнакомыми травками.
Ник рассеянно взял вилку и заметил, как следит за его руками Георг.
– Что-то не так?
– Напротив. У тебя сохранились привычки. Марина всегда заботилась о вашем воспитании.
Его и Денека. Ник попытался представить, каким он был, его брат, но не смог.
– Я потратил три года на твои поиски, – голос деда звучал напряженно и сухо. – Мы с Мариной созванивались, и я знал, что вы собираетесь провести отпуск на Белхе. Потому в запросах указывал Фергуслан. Мне и в голову не приходило, что ты сможешь уйти в горы. А когда спустя полтора года добился полномасштабного розыска, было уже поздно: тебя записали Зареченским, и нигде не значилось, что фамилия придумана. Ты знаешь, есть интернат, где содержатся безнадежно искалеченные мальчики и девочки. Те, кто уже не сможет назвать своего имени. Я ходил между койками и боялся, что ты среди них, но я не узнаю тебя. Прошло столько лет с тех пор, как мы виделись.
– Почему вы были уверены, что я жив?
– Ты не мог не выжить. Потом ты это поймешь.
Ник ковырнул вилкой отбивную.
– Если не хочешь есть, я скажу, чтобы подавали кофе.
Замутило, и снова, как в директорском кабинете, подкатила к горлу желчь.
– Не надо. Вы извините, но я почему-то засыпаю, – сказал Ник и добавил, опережая деда: – Нервы, наверное. Можно, я лягу?
– Да, конечно, иди.
В спальне Ник сбросил кроссовки и бухнулся на кровать, не раздеваясь и не снимая покрывала. Закрыл глаза – качнулась под головой подушка.
«Микаэль Родислав Яров».
Глава 3
…Очень хотелось есть, хоть кору грызи. Потом в желудке поселилась тупая боль, заглушившая голод.
Стоило задеть деревце, и с листьев щедро сыпались капли. Красивые, светящиеся на солнце, но Ник вздрагивал от холода. Часто оборачивался: казалось, крадутся за ним. Пугало все: неожиданный треск ветки, порыв ветра, птичий крик.
Осиновый лесок постепенно становился гуще. Показались холмы, темные от елей. Вскоре Ник вышел на проселочную дорогу. В колеях еще подсыхала вода, а трава по обочинам уже успела выпрямиться под солнцем. Пушистые