Район Юбилейный был прибрежным, речным. Здесь недавно построили платный понтонный мост, чтобы разгрузить пробки на мосту Центральном, соединяющем обе части города – старую, собственно «город», и частный сектор. Тут до сих пор еще вдоль набережной сохранились дебаркадеры – дощатые двухэтажные бараки, называемые в Двуреченске «поплавками». В «поплавках» размещались общежития и коммуналки. Дебаркадеры давно обветшали, но сносить, очищать от них реку в Двуреченске как-то не спешили. Не очень рвались приводить в порядок и соседнее Подгорное. Шли слухи, что городская администрация выставляет этот участок на аукцион. Место было неплохое – в черте города, с видом на реку. Только вот горожане его недолюбливали. В разные годы городская власть пыталась что-то сделать с этим местом. В середине шестидесятых здесь на пустыре разбили футбольное поле, поставили ворота, планировали организовать стадион. Но после того, как в роще рядом с полем в окопах, оставшихся с войны, досужие мальчишки нашли неразорвавшуюся мину и притащили ее с собой, бросив под трибуну, и она ахнула (никого не убив по счастливой случайности), с физкультурой и спортом в этом месте совсем не заладилось.
Окопы и полуразрушенные блиндажи проверяли саперы, и каждый раз что-то находили – патроны, осколки снарядов. Подполковник Поливанов сам родом не из Двуреченска, но военную историю Юбилейного-Подгорного знал, как и все местные, хорошо. Во время войны вся эта территория – берег реки, роща, Грачиная пустошь, – все было опутано колючей проволокой. По слухам, абвер здесь строил свою диверсионную школу, но развернуться так и не успел. Отступая, немцы взорвали постройки. От взрыва уцелел лишь «провал» – так впоследствии в Двуреченске называли бетонный бункер, о назначении которого жители впоследствии терялись в догадках. Странное было сооружение – что-то похожее на штольню, уходившую почти отвесно под Зяблинский холм. Вроде бы бомбоубежище, и вместе с тем не совсем бомбоубежище. Поговаривали, что это часть задуманной немцами ставки-бункера для высшего командования рейха в ходе наступления на Москву.
А уже после войны, в сорок восьмом году, «провал» стал центром весьма мрачной и загадочной истории, о которой до сих пор в Двуреченске помнили, но болтать о ней чужим не любили, остерегались. Отголоски этой истории доходили и до подполковника Поливанова. Проезжая дебаркадеры, он вспомнил заседание совета мэрии, на котором обсуждали предложение засыпать «провал», навсегда прекратив туда доступ. Предложение было внесено председательницей комиссии по делам несовершеннолетних, но, увы, завязло в комментариях и предложениях. Стали мусолить вопрос со всех сторон: почему только «провал», а как быть со старыми окопами и блиндажами, их что, так и оставить зиять? А со свалкой что делать? Кем будет профинансирован вывоз мусора? И самое главное,