Я на миг запнулась, чувствуя, что у меня от волнения сильно застучало сердце. Муж ничего не знал о моих тайных отношениях с Талейраном, и я меньше всего хотела что-либо ему об этом говорить. Однако самую суть ночного разговора передать надо было… подобрав для этого наиболее округлые, наименее подозрительные словесные обороты и исключив все то, что могло навести Александра на неприятные выводы.
–– Вчера я получила приглашение на бал от министра иностранных дел, – произнесла я как можно спокойнее, хотя испытующий взгляд герцога выдержать было не так легко. – Как мне удалось выяснить, я буду одной из многих аристократок, которые посетят его. Мне кажется, прими я приглашение, это позволило бы Бонапарту смягчиться и не трогать наш дом… и по этой причине я могла бы пойти на тот бал. Ведь это сущий пустяк.
Я явно недооценила проницательность Александра. Еще не закончив, я по выражению его лица поняла, как поразило его услышанное, и последние мои слова по этой причине прозвучали совсем безжизненно, без какой-либо убедительности. Я умолкла, чувствуя сильную неловкость и беспомощно комкая в руках перчатки.
Казалось, то, что я сказала, на миг оглушило его. По крайней мере, он ответил далеко не сразу. Заложив большие пальцы рук за пояс, Александр медленно приблизился ко мне и некоторое время молча на меня смотрел. По его виду я поняла, что он понимает: то, что я упомянула как сущий пустяк, на самом деле является довольно важным для меня обстоятельством.
Он не спросил меня о Талейране, не осведомился, зачем и когда меня к нему пригласили, не поинтересовался, какие отношения связывают меня с министром, которого в роялистских кругах считали предателем. Его вообще, похоже, не занимали второстепенные подробности моего сообщения. Александр сказал всего пару фраз, медленно и веско, ледяным тоном:
–– Вот и обнаружился тот второй путь, который вы ищете, Сюзанна. Теперь ваш приезд становится объяснимым. Не так ли?
–– Что это вы имеете в виду? – переспросила я, стараясь сохранить самообладание. У меня пересохли губы.
–– Вы пытаетесь отыскать в жизни собственную дорогу. Отличную от моей. Дорогу, которая идет в обход нашего брака. Черт возьми! Мне следовало бы всегда помнить об этом.
–– Помнить о чем? Что за глупости, Александр? – взмолилась я. – Я ваша жена, и не мыслю себя в другом качестве!
–– Да, вы моя жена, вы герцогиня дю Шатлэ…
Взорвавшись, он воскликнул:
–– Но вы еще и дочь принца де Ла Тремуйля. Подруга казненной королевы! У вас есть свое собственное имя и собственная ценность, не правда ли, Сюзанна? Теперь, когда мои дела плохи, вы вспомнили о них. Ведь именно благодаря им вы понадобились Бонапарту?!
Я даже представить себе не могла, что он мое намерение пойти на бал в Нейи расценит именно так, и в первый момент растерялась, не зная, что ответить на эти упреки. И еще меня поразило, что эти упреки я дословно слышала накануне от Талейрана – только не в виде упреков, разумеется, а в форме восхваления. Значит, я действительно чего-то стою