Адреналин, казалось, выжег кровь в венах, готовя меня к последней битве за собственную жизнь. Я трепыхалась кроликом в лапе хищника, глядя смерти в лицо… Вернее, шаря взглядом по обескураженным лицам охранников и ни черта не находя поддержки. Я бы и сама себя бросила. В этого заключенного запрещено стрелять на поражение. Поэтому последний раз ему и выстрелили в плечо. Но даже раненный он опасен. Смертельно. Каждому, кто окажется рядом…
Врач, ради которого я пожертвовала жизнью, успешно выполз из камеры – слабое, но хоть какое-то утешение.
– Девчонка моя. – Лапа на горле сжалась сильней. – Я заявляю на нее права.
Я едва разбирала его слова, начиная сдаваться. Даром что мне почти недоступны звериные способности, но вот чувствовать силу этого заключенного зверя я могла. И она парализовала.
– Брайт! – Рев начальника охраны привел в чувства. – Девочка тебе ничего не сделала! Отпусти ее!
Я почувствовала лопатками, как дернулась грудная клетка мужчины в попытке сдержать смешок. Хоть и не видела сейчас того, кто держал меня за горло, чувствовать его спиной вряд ли бы добровольно предпочла.
Рейн Брайт был приговорен к заключению в Порт Роксмаут за массовое убийство. Но говорили, что на самом деле он учинил самосуд над работорговцами, и правительство пыталось добиться от него подробностей. Казалось бы, просто слухи, но содержали его далеко не так, как обычных убийц. Меня приставили к основному составу его охраны, так как это казалось самым простым вариантом дать мне пройти стажировку.
Только наши с ним взгляды встречались все чаще, а он будто специально задерживал внимание на моем лице. И этот его интерес не давал спать ночами… Я видела его прозрачные льдистые глаза, промораживающие до самого сердца, и каждый раз спрашивала себя – какого черта я делаю тут? Никогда не встречала никого опасней. Надо было сдаваться, признавать, что не под силу мне такая стажировка, и бежать отсюда без оглядки…
Только стало поздно.
– Она тебе все равно не нужна, – усмехнулся Рейн в ответ. – А мне сгодится.
– Сволочь, – бессильно прорычал мой начальник.
– Ей понравится, – хрипло пообещал Рейн. – А если понравится мне, завтра на ней будет мое клеймо, а у тебя – радостная новость для твоего начальства… Первая за три месяца…
Понимала ли я, о чем они говорили? С трудом. Мой взгляд метался по камере в поисках хоть чего-нибудь, что мне поможет выдраться. Хуже смерти было только обнаружить себя в качестве предмета переговоров с убийцей.
– …Ну что, начальник?.. – усмехнулся Рейн.
И я, чувствуя, что его хватка ослабела, дернулась со всей силы.
Руку прострелило болью, когда долбанула локтем в железобетонную брюшину и тут же наугад вцепилась в повязку на его плече, которую успел наложить врач. Рейн выпустил меня, взревев от боли, и на какой-то момент показалось, что успею добежать до выхода из камеры. И ведь успела…
…только двери закрылись перед самым носом, и я больно приложилась локтями и ребрами о прутья. Кажется, грязно выругалась и дернула ручку двери со всей дури, но тщетно. Начальник стоял за ними и смотрел на меня таким взглядом, за который его хотелось пристрелить на месте. Или застрелиться самой.
– Нет! – орала я, хватаясь за прутья. – Нет!
Не сразу дошло, что перед камерой уже нет никого… а позади удивительно тихо…
Я развернулась к прутьям спиной, готовая кинуться на Рейна. Но тот встретил меня злым напряженным взглядом:
– Они всегда быстро продают своих, – усмехнулся, продолжая менять повязку.
Хорошо я ее дернула, если учесть, что не глядя. Все предплечье было в крови, и ладони Рейна тоже. Но это не тянуло на его слабость.
Мне не выжить…
Я тяжело сглотнула, осматриваясь. Камера у него с комфортом – большая, светлая, холодная… Есть где побегать. Случайная удача дурманила голову опасным вдохновением и надеждой, что могу ему противостоять. Будь у меня способность оборачиваться зверем, может, и смогла бы. А так я ему на один зуб.
– Что тебе нужно? – Вышло хрипло и жалко, зато иллюзий я больше не питала.
– Ты, – даже не глянул он на меня.
А мой взгляд прикипел к мышцам его рук, перекатывающимся под смуглой кожей. Мне казалось, в военной академии я перевидала подобных стальных самцов, которые умели гнуть одним взглядом. Но у Рейна эта способность запредельна. Хотелось скулить и царапаться в двери, умоляя выпустить.
– Зачем?..
Я позорно задрожала, когда он посмотрел на меня снова. Только дрожь эта оказалась непривычной – неправильной, душной и предвкушающей. Рейн задержался взглядом на моей шее и принялся изматывать странным вниманием, будто медленно раздевая.
С ним любое притворство закончится моей безвременной кончиной. Хотя кто сказал, что ей не время?
Не успев толком подумать, я рванулась в угол мимо Рейна к своему пистолету – скользнула мимо, красиво