– А ты какими судьбами? – спросила я ее спину, пока закрывала дверь, Алина успела разуться и заглянуть по комнатам, а теперь удалялась в кухню.
– Я ненадолго, покормишь меня? Жрать хочу, умираю.
В этом вся Алина: сочетание непосредственности и беспардонности. Ладно, если честно, мне было дико любопытно, с чего это она вдруг вернулась, потому я просто стала разогревать обед.
– Что-то случилось? – все-таки задала вопрос. Алина побарабанила длинными ногтями с идеальным маникюром по столу.
– Май, можно я у тебя перекантуюсь пару дней?
Так, это еще интереснее.
– А мать что?
Она поморщилась.
– Ну какая мать? Она там со своим новым мужем и ребенком в однушке. Куда меня там, им на голову?
– Она хотя бы знает, что ты приехала?
– Пока нет.
Поставив картошку с мясом на огонь, я повернулась к Алине.
– Так что, что-то случилось?
– Почему обязательно должно что-то случиться?
Я хмыкнула.
– Ну хотя бы потому, что ты сбежала из дома сразу после окончания школы и с тех пор не появлялась. Сколько лет выходит? Девять.
Алина вздохнула.
– Ладно, кое-что случилось. Я поругалась с парнем.
– Настолько, что решила удрать от него за тысячи километров?
– Да.
Я выключила картошку, наложила в тарелку и поставила перед Алиной. Сама села рядом за стол.
– Ммм, пахнет божественно, – Алина принялась есть, а я все-таки вернулась к теме.
– Хотела бы уточнить: у тебя ведь это не первый парень, так? Я это точно знаю, потому что встречаться с ними ты начала еще в школе… Неужели не было другого способа решить ваши проблемы?
– Только не с этим, – ответила Алина набитым ртом.
– Почему?
Она продолжила есть, разглядывая меня. А я только подивилась тому, что кое в чем годы ее точно не изменили. Я-то была уверена, что за девять лет жизни в Москве, будучи известной моделью и вращаясь в богатых кругах, Алина обучится каким-то манерам, что ли. Но она казалась абсолютно той же: до одури идеальной внешне и абсолютно невоспитанной внутри.
– Потому что он деспот. И тиран. И просто козел. И бабник. И… – кажется, Алина долго копила в себе перечень минусов своего возлюбленного, но слушать его весь я не горела желанием.
– Ладно, я поняла. Ты решила с ним расстаться, он не захотел, и ты сбежала?
Она снова вздохнула.
– Вроде того. Если сказать точнее: я решила с ним расстаться и сбежала.
Я вздернула брови в непонимании.
– То есть он об этом не знает?
– Думаю, уже догадался.
Алина запихала в себя остатки картошки и принялась жевать, глядя на меня и хлопая длинными ресницами. Я строго сказала:
– Значит, так. Или ты мне сейчас все в подробностях рассказываешь, или можешь ехать к маме в однушку. Кстати, твой отчим любит выпить.
Алина сморщилась так, словно у нее разом заболели все зубы.
– Ты жестокая, – выдала в итоге. – Мы ведь подруги.
– Да ты что? – улыбнулась я.
– Ну хорошо, мы были подругами. С трех лет, так ведь? Встретились в песочнице, вместе росли, познавали жизнь…
– А в одиннадцатом классе ты стала встречаться с мальчиком, в которого я была влюблена, – подытожила я.
– Господи, почти десять лет прошло! Ладно, я поступила не очень хорошо. Прошу меня простить. Все равно у тебя с ним ничего не могло быть.
Тут Алина была права. В школе я была очень скромной девочкой с кучей комплексов, часть которых все еще живет со мной. А Сашка был красавчик, в которого влюблялись все без исключения. Я так вообще с первого класса. Шансов у меня не было, я это прекрасно осознавала, но любви это не мешало.
А Алине, как оказалось, не мешала моя любовь, потому что когда Сашка предложил ей встречаться, она согласилась. Если брать отстраненно – я ее понимала, вместе они прекрасно смотрелись. Правда, по уровню интеллекта не сошлись, несмотря на внешность, Сашка был умным парнем, а вот Алина перекатывалась из года в год на тройках. Впрочем, их отношениям это не помешало.
Завидовали ли я подруге? Немного. Когда в три года делаешь с другой девочкой куличики, ты еще не подозреваешь, что через десять лет вы окажетесь по разные стороны лагеря из-за внешности.
Что одна вырастет длинноногой красавицей, не особенно умной, но с грудью третьего размера. А вторая остановится где-то на метр шестьдесят, останется худой угловатой девчонкой с острыми чертами лица, умницей, но с почти отсутствующей грудью.
Сейчас все это кажется не таким страшным, как в подростковом