– Нечего сладкой ягодке тяжести таскать – вредно, – подхватил другой. – Ей еще богатырей рожать, сразу как созреет наша ягода-малинка. Ну что, красавица, пойдешь за одного из нас замуж?
У меня только челюсть отпала от подобного заявления. Я, кажется, уже с Кощеем сговорилась, на свадебном пиру сидим, больше женихов не хочу. И вообще, кто эти два глумливых молодца, одинаковых с лица?! С наглыми и самоуверенными голливудскими улыбками и сальными намеками. Да мне даже Кощей такого до свадьбы предлагать не смел, а он, между прочим, первый злодей изнанки! От запредельной наглости я растерялась, а у незваных женишков, по-видимому, все шло по плану, в том числе и мой ступор.
– Вот держи подарочек, красна девица, на будущую свадебку, от верховной Яги, стальной ноги! В добрый путь! – хором отчеканили Финисты, и в моих руках очутилась странного вида метла. А молодцы синхронно подбоченились. Ну словно клонированные, даже кафтаны золоченые на них одинаковые.
– К-какой путь? – растерялась я, глядя на чудную метлу, вибрирующую в руках, а вот Костик, как всегда, сообразил быстрее меня.
– Руки прочь от моей жены! – схватился Кощей за посох, да не успел. Всполох пламени ударился в магический щит, подставленный одним богатырем, а другой наглец ринулся на Кощея.
– Не злодею на Яге жениться! – Кованый красный сапог пнул Костика прямо в его нахмуренное злодейское рыло. Два молодца загоготали во всю глотку, скаля зубы. Но тут же синхронно получили в эти самые зубы, от чего скалиться им стало нечем, оставалось только змеями шипеть от боли.
– Двое на одного – нечестно! – завопила я, но кто меня слушал? Троица уже вошла в раж, засверкало красное и золотое пламя.
– Аха, – подтвердил один из близнецов-братьев, – не на тот шветошек пошарился!
– Не ему с шветика-семишветика лепешточки обрывать – богатыршкое это дело!
– Правильно, отродяшь такого не было, чтобы шлодеи на Ягах шенились! Богатыршкое это дело – шениться! А шлодеи пушть почкованием размношаютша!
– Да! – подтвердил близнец, соглашаясь с братом. – Ты не волнуйшя, девица!
– Не боишь, крашавица! Шаз рожу этому нашиштим и вещишки твои прихватим, ничего не шабудем!
Только вот, похоже, не Финисты ясно-соколы, а Кощей-наитемнейший богатырям холку мылил. Азартно так, увлеченно, всепоглощенно, с усердием. Словно не мне, а Кощею эти мимопроходимцы предложения непристойные делали.
Видя, что проигрывает, один из братьев Финистов скомандовал:
– А ну, метелка, неши Ягу прошь от этого штервеша! А мы тут разберемшя. Обьяшним некому шлодею, что он не на ту ягодку рот открыл!
– Твою ж!!! – только и успела я выразить свое мнение о ситуации, как метла, которую я держала, стартанула без предупреждения. И утянула меня за собой, в считанные секунды набрав высоту так, что отпускать древко было уже поздно. Я, никогда не летавшая на метлах, почувствовала, что от страха сердце застряло в горле. Сглотнув комок, взяла себя в руки и, закинув ногу, запрыгнула на метлу, угнездившись на палке, словно ворона на жердочке.
Теперь я хотя бы сидела, а не висела над пропастью, правда, летели мы странно – задом наперед.
Метелка тормознула так, что я сползла на собственные руки и чуть не свалилась вниз, а низ этот был ой как далеко! Летающая поганка развернулась в нужную сторону, неуверенно покачавшись, как стрелка компаса, и дунула что есть силы, унося меня прочь.
– Коще-е-е-ей! – завопила я, наблюдая, как все стремительно уменьшается. – Несет меня метла за синие долы! За темные горы! За тридевять земель в чужое царство-государство! Спаси-и-и-и-и-и! – Только как я ни надрывалась, как ни вопила, а свадьба с потасовкой (и в самом деле, какая же свадьба без хорошей драки?) все равно превратилась в неразличимые точки и клубы дыма, а вскоре и вовсе скрылась вдали.
Я, замерзшая, выстуженная всеми ветрами, шлепнулась на дощатый пол. Еле-еле разжала затекшие пальцы, цеплявшиеся за бешеный веник много часов подряд.
Рядом как-то неуклюже, помято, прихрамывая на разные ноги, приземлились Финисты. Следом грохнулись мои вещички, украденные из Черного замка.
А стоило мне поднять взгляд, как я замерзла еще больше под пристальным взором ледяных глаз нависавшей надо мной женщины.
Приходила я в себя недолго. Неудивительно, что злодеи никогда не мерзнут: гнев и ярость греют почище любого костра. А во мне они сейчас просто полыхали, разве только дым из ушей не шел.
– Это вы та курица, что этих цыплят высидела и украсть меня приказала? – мотнула я головой в сторону богатырей гнусно-соколов, что сидели в сторонке с видом честно выполненного долга (читай между строк: сделанной гадости) и чистили друг другу перышки. Заклеивали лейкопластырями синяки и фингалы, стирали кровоподтеки, смотря друг в друга, как в зеркало. Пересчитывали оставшиеся зубы, горюя по выбитым.
– Не высидела, а воспитала. Не приказала, а попросила, они единственные добровольцами вызвались. И не украсть, а пригласить