– Конечно, не здорова… – бормотала Дорис, – нет, никаких благостных дней! Ледышечка моя, как есть – ледышечка! Вот, бульона горячего скушайте… Как Вы любите – с хлебом и мясными шариками…
Валерия и пикнуть не успела, а ей в рот отправили первую ложку супа.
– А… – вторая порция отправилась вслед за первой.
– М-м-м, – а вот и третья. Дорис пичкала ее бульоном, как заправская нянечка кормит капризного ребенка. Стоило рту чуть приоткрыться, в нем неведомым образом оказывалось полно супа. Вкусного, надо сказать. Только соли слегка больше, чем она привыкла. Подгадать момент было тяжелее, чем достать дефицитное импортное белье в пору ее юности, но Валерия все-таки справилась.
– За что в монастырь? – ам, еще одна порция, с фрикаделькой.
Дорис рассеяно моргнула и опустила ложку.
– Как… Как за что? Лэрди, так всем известно – Бьерн де Нотберг только и мечтает молодую супругу изжить.
– В масть… – потрясенно прошептала Валерия. Это же надо было так с именем угадать. Очевидно, родители лэрда решили не заморачиваться – Бьерн он и есть Бьерн ( прим. автора – скандинавское имя, переводится как медведь ). Не Эмануэль же, в самом деле.
Валерия вздрогнула, вспоминая огромную фигуру мужчины. Полный антипод миловидности. Одна только грубая животная сила и жесткость в каждой черте. Настоящий солдафон – ему только командовать. Рупора не надо, наверняка благородный лэрд голосом мог разбить граненый стакан.
– Но не тревожьтесь, моя госпожа, – опять залопотала Дорис, зачерпывая новую порцию супа, – все сладится, точно Вам говорю. Хуже партии и придумать нельзя! Где это видано: такую красавицу – и за ужасного Нотберга! Лучше бы король ссылкой отца Вашего наказал, так нет – родную кровинушку в откуп потребовал… Одно хорошо – бастарду здесь не похозяйничать… Будь он проклят.
Валерия послушно глотала суп, слушая этот незамутненный поток сознания. Кое-что становилось ясным: брак, навязанный королем, родственники в опале. Впрочем, когда Дорис упоминала о семействе Аллелии, то почти каждый раз испуганно оглядывалась по сторонам – понятно, что девушке и в родном доме жилось не сахарно.
Что за бастард, Дорис так и не пояснила, но Валерия почему-то была уверена, что это, скорее всего, или сводный брат или кто-то из ближнего родства. Так же выяснилась фамилия Аллелии – де Моублэйн, а Дорис у нее в няньках с самого рождения. Но как только весь суп был съеден, женщина прекратила выдавать ценнейшие сведенья. Обложив Валерию подушками, велела отдохнуть и набраться сил. Совет был хорошо. Во-первых голова все ещё болела, а во-вторых срочно нужно было решать, что делать. Сидеть на заднице ровно не было ни малейшего желания.
Дорис