Но уж точно не в библиотеке.
– НИСАЙЕМ!
Что ж так надрываться-то? Сейчас, не дай боги, связки повредит, как командовать парадом будет? Осипший герцог – зрелище печальное и не вдохновляющее, а вдохновение в военных делах элемент совсем не лишний!..
– НИСА!!!
Дверь в библиотеку распахнулась с грохотом, и я против воли втянула голову в плечи, но тут же опомнилась, выпрямила спину – грациозный наклон головы, тонкие пальцы между страниц книги, опущенные ресницы и даже до отвращения правильные складки на юбке говорят о том, что перед вами крайне благочестивая тэя одного из древнейших дворянских родов Карлиона.
Тяжелые шаги по паркету – обратный отсчет. И герцог замер у подножия ведущей в галерею лестницы.
Под прикрытием ресниц я покосилась вниз.
Стоит. Смотрит. Карие глаза полыхают, темно-шоколадные волосы в беспорядке, губы сжаты в тонкую линию, скулы напряжены. Осторожно, ваша светлость, не скрошите зубы ненароком! У вас такая красивая улыбка! Жалко портить!
– Немедленно спускайся.
Хриплый приказ. Никак и правда голос сорвал?
– Зачем? – спокойно поинтересовалась я, перелистнув страницу и изображая полное и абсолютное погружение в книгу. На самом деле строки скакали перед глазами, и я даже не была уверена, что не держу ее вверх тормашками.
– Затем, что я сказал! – рявкнул герцог так, что стеллажи содрогнулись.
Фух, отбой тревоги! Голос на месте, парад состоится – ура, ура, ура! Да здравствует Вейлерон, что б ему провалиться!
– «В разговоре с тем, кто стоит ниже, помогайте собеседнику подняться до вашего уровня, но ни в коем случае не опускайтесь до его», – с возвышенным придыханием процитировала я. – «Записки тэйра[2] Лорвена. Том второй. Об искусстве диалога».
Алиссандр, герцог Вейлеронский, супруг мой законный перед богами и людьми, едва ли не зарычал. Я не была менталистом, но им и не нужно было быть, чтобы прочитать мысли этого мужчины в данный конкретный момент.
– Если вы меня придушите, то приданое придется вернуть! – сочла необходимым напомнить. – С компенсацией, между прочим. Подумайте о ваших людях, ваша светлость, минутное удовольствие не стоит таких жертв, я считаю.
Шпилька ушла в пустоту. На застывшем красивой маской лице не дрогнул ни мускул, и вообще создалось обидное впечатление, что благородный тэйр вспомнил, кто он такой и решил взять себя в руки. Но так нельзя! Я же так старалась! Это он сейчас успокоится, и мои бедные нервы были растрачены впустую?
– Значит так, многоуважаемая тэя Нисайем, – подтверждая мое разочарование, герцог заговорил медленно, четко и ровно, – в этом замке хозяин – я. А значит, только я принимаю решения о том, кто может здесь остаться, а кто должен уехать. Это вам понятно?
Ледяной тон был более чем намекающим. И обидным до слез. Быстро сморгнув, я растянула губы в безмятежной улыбке.
– Конечно, ваша светлость. Прошу простить мое своеволие. Конечно же, только вы решаете, кто может здесь оставаться, а кто нет. В конце концов, кто я такая? Всего лишь временная гостья.
– К чему это вы клоните, тэя Нисайем? – в вопросе послышалось напряжение и зашедшее на новый виток раздражение, пролившееся бальзамом на мою душу.
– К разводу, тэйр Алиссандр, – церемонно отозвалась я.
– И на каких же основаниях? – ядом в его голосе можно было отравить целую армию.
Я собралась с духом и выпалила выпестованную, бережно подготовленную, прекрасную в своем совершенстве гадость:
– На основании вашей мужской несостоятельности, мой тэйр, и неспособности зачать мне ребенка.
На несколько мгновений мир замер. Тишина стала плотной, осязаемой, от нее заложило уши и перехватило дыхание. А потом пол галереи подо мной вдруг растворился, и я с визгом полетела вниз…
Чтобы угодить в подставленные руки, а на ухо свистящим шепотом прозвучал приговор:
– Ну все, девчонка, ты доигралась.
Глава 1
В свет меня вывозили редко. Это шло на пользу и мне, и свету. Но бал Перелома Года – одно из двух ежегодных событий, присутствие на котором обязательно для всей высшей знати Карлиона, и потому сейчас я приседала в глубоком реверансе перед его величеством Астеем Пятым.
«Спину ровнее! Голову изящнее! Движение грациознее! Взгляд опустить!» – отдавал в моей голове приказы кто-то тоном бывалого полководца, и голос его был до странного похож на голос моей сиятельной матушки.
Сама сиятельная матушка стояла позади, пропустив дочь ради традиционного приветствия его величеству, и я всей кожей ощущала ее напряженное внимание, направленное на меня. Как же, вдруг неудачная дочь сделает что-нибудь непоправимое и навеки опозорит род герцогов Аласских.
Во время нечастого