Директор интерната не обрадовала – у Инно оставалось всего два дня до перевода в школу в Северном городе, вопреки обыкновению, она сокрушалась, не скрывая досады, по поводу таких результатов сканирования:
– Всегда считала, что индекс восприимчивости зависит от генетических факторов, – сказала она, пригласив двойняшек в свой кабинет. – Инно, может, у тебя была травма?
– Нет, директор Айнес, не было, – покачал головой тот.
– В твоём досье тоже ни слова. – Между её бровями залегли вертикальные морщины. – Надо будет спросить у Марил, вдруг она знает. Впервые с таким сталкиваюсь…
Прощание с Инно было горьким, Висса заверила, что на всеобщих для Конкордии каникулах им можно будет встретиться, но Янин плакала на плече у брата, не в силах унять эмоции. Тот, напротив, держался мужественно и успокаивал:
– Ну что ты, Янни, всё будет хорошо.
Янин с разрешения Виссы вышла на улицу и стояла там до тех пор, пока брат с сопровождающим не скрылся из видимости в направлении станции.
Глава 2. Северный город
Инно в последний раз обернулся, пытаясь рассмотреть одинокий силуэт Янин вдалеке, но сестры уже не было видно из-за потока людей, спешащих по своим делам. Только сейчас он наконец осознал, что день тестирования разделил его жизнь на до и после, разорвал в клочья уверенность в завтрашнем дне и разлучил с самым близким человеком.
Ближе Янин у него никого не было, они не расставались с самого рождения – исключением стали лишь несколько недель в новом интернате, пока они жили в разных крыльях огромного здания. И вот сейчас Инно шёл навстречу неизвестности без сестры.
До определения ИВЗ он знал, какое будущее его ждёт, знал, что ему внедрят невроны, знал, что станет полноправным гражданином Конкордии. Но как живут те, кто обделён восприимчивостью к Знанию? Никто не называл их отщепенцами, но именно таким сейчас Инно себя чувствовал. Почему он думал, что имеет равные с Янин способности, и никогда даже мысли не допускал, что судьба может их разлучить?
Сейчас горечь утраты была двойной – чувствовал не только свои эмоции, но и сестры. Её горе отдавало в груди даже большей болью, Янин всегда воспринимала всё ярче и глубже, а Инно, наоборот, стопорил себя – ему как мужчине, пусть и юному, не полагалось излишне драматизировать жизненные неурядицы. И всё же он сейчас страдал, хоть внешне и не подавал виду – шагал рядом с сопровождающим, мужчиной лет тридцати пяти в неприглядном комбинезоне грязно-серого цвета. Тот отличался от всех, кого Инно когда-либо встречал в Восточном