Немецкие издания на русском языке появились во многом благодаря привычке автора сразу печатать свои тексты на машинке (практически без правки), что позволяло легко воспроизводить их типографским способом.
Многие рукописные издания своих работ автор оформлял сам, создавая оригинальные обложки, примеры которых приводятся в иллюстрациях к данной книге. Кстати, и тексты часто имели особое оформление (насколько это позволяли возможности пишущей машинки), что мы попытались воспроизвести в предыдущих книгах издательства «Гилея» (кроме трёхтомника вышли также «Неизданные произведения» и «Мадлон»), хотя это вызывало явное сопротивление всё унифицирующих редакторов.
Среди «самиздатских» сборников есть экземпляры, оформленные не только Владимиром Казаковым, но и его братом Алексеем (в настоящее время схииеродьяконом Арсением). Его оригинальные работы появились благодаря внимательному и творческому отношению старшего брата к попыткам Алексея рисовать (тот никогда и нигде этому не учился). Рисовал он всегда в присутствии Владимира, который подсказывал ему темы (некоторые мотивы навеяны текстами Владимира) и даже технику работ. Использовались, в том числе, предметы мебели. На одной из фотографий можно увидеть Владимира Казакова «под ручку» с одноглазым «Нельсоном», нарисованным на дверце шкафа. Он сохранился только на фотографии, потом Владимир поверх него сам нарисовал другой портрет. Кстати, практически все фотографии Казакова были сделаны Сергеем Сальниковым, с которым он познакомился, когда работал на киностудии им. Горького. Все эти материалы впервые увидели свет в данной книге.
Стихи расположены в книге в хронологическом порядке. Включено и несколько стихов «на случай», которые из-за их малого количества в особый раздел не выделены.
Стихотворения
Этап
идти босым – сама погибель.
ах, если б, если б сапоги были!
и ноги мёртвые грязь месят,
хрипит груди сырой колодец…
ступнями окровавленными месяц —
по колючей проволоке канатоходец.
раскалённая песня ржавых шипов,
вдаль натянута запёкшаяся босая тропа…
за спинами лютеет холод штыков,
карликовые деревья, как ветров черепа.
а за серым туманом проволочных пут
небо задумывает жуткий побег.
живые падают, мёртвые ещё идут:
человек человек человек человек
Наступление весны
угрюмый милиционер
на стенд из красочных фанер
отбросил тень своей фигурой,
служа художнику натурой.
но вдруг, на свадебное небо
взглянув, скомандовал: «налево!»
весне, деревьям и местам
с прозрачным золотом креста.
его погоны голубели,
как две весны из колыбели.
и только кованый ручей,
по камню склизнув синей сталью,
ударил сапогом лучей
в лицо сугроб зимы усталый.
и снег (самец он или самка?)
зубами выбитыми шамкал
Корабль
корабль бежит волной махая
на мачте выгнулась луна
и капитан без малахая
в себя кладёт бокал вина
команда видит и синеет
ей море грозное видней
со дна гудит голодный невод
а рыбы строятся на дне
и капитан и рыболовы
тресковой страстию горя
пропели много бы худого
когда б откашлять якоря
Баллада
королева Испании молча одна
сидит у тоскливого окна
вдали Дон Педро машет шпагой
но скука ходит тяжким шагом
красавец-паж торча ушами
и в скуке