– Конечно денег. Кто этого не понимает, есть жертва промышленной революции и призрак мочегонной мечты (отец любил завернуть такое, чего никто не понимал). Нет, если желаете, то можете поехать в США сами и бороться вместе с ними. Я не возражаю. Подпишу отпуск за свой счет.
Люди зашуршали, зашептались, стали смущенно переглядываться.
– Много денег? – спросил Кудров.
– Что ты как еврей? – зашикали на него. – Там людей убивают. Выпить не дают с похмелья…
– Кому сколько совесть позволит, – с достоинством ответил отец. – Лично я, – его гордой позе и благородной лысине позавидовал бы любой древнеримский патриций, – обязуюсь отдать свою зарплату за два рабочих дня.
– Я тоже! – Печенкин сорвал картуз, в который была воткнута искусственная гвоздика, украденная на кладбище, и с размаху хлопнул его об землю. – Я тоже за два дня, пишите!!! Разницу можете отнести на мой счет!
– Не погибнула еще наша Россия, – процитировал Гоголя отец и гулко похлопал в ладоши. – Горжусь, граждане!
– И я, и я, – донеслось из толпы, – мы тоже дадим.
– Глас народа – закон для нас, – поклонился отец. – Ящик для сбора пожертвований установим в бухгалтерии, а пока все по местам, товарищи. Работа не ждет, – развернулся и скрылся за углом.
Гудя словно растревоженный улей, люди расходились по рабочим местам.
Три дня пожертвования были главной темой деревенских разговоров. В четверг неожиданно приехал журналист из районной газеты «Знамя труда» чтобы сделать репортаж о необычной инициативе работников птицефермы в помощь угнетенным чернокожим. Отец насторожился, но было поздно. Раскрутившийся маховик аферы было не остановить: парторг Кроха доложил в райком, из райкома отрапортовали в обком. Соседние хозяйства, ободренные примером Варенкино, тоже объявили сбор пожертвований.
– Витя, что ты натворил? – за ужином скрипела зубами мать. – Комар носа не подточит? Да? Да за тобой теперь весь район наблюдает! Ты еще и кучу своих денег туда засунул! За два дня зарплату, падла!!!
– Не волнуйся, – без особой уверенности в голосе говорил отец, – что-нибудь придумаем.
– Что тут можно придумать? – она схватила себя за волосы.
– Не знаю…
– Может, пожар? – предложил Пашка.
– Где пожар? – не поняла мать.
– В конторе…
– Ты что, ку-ку? – повертела пальцем у виска. – Где я работать буду, если контора сгорит?
– Не знаю, – смутился Пашка, – где-нибудь.
– Ку-ку, – мать покачала головой, – что папаша пень, что сын опенок, оба деревянные на оба полушария.
– А если деньги послать? – не выдержал я.
– Какие деньги? – удивилась мать.
– Ну эти, на негров.
– Кому послать? – нахмурился отец.
– Неграм…
– Третий