Нет, я танцевать не умею. Но там и научат.
И слуха нет. Николашина соседка по даче всегда говорила, что, когда я пою, ей кажется, что мучают котёнка.
Ладно, пойду на экономический.
Экзамены я, конечно, сдам.
Конечно?!
Сочинение точно напишу. Не зря же я всю зиму вместо катка корпела над книгами.
Первый бал Наташи Ростовой.
Читаю и мечтаю: я живу в старинном особнячке с колоннами вроде того, что виден из моего окна.
Живу, значит, там. И платья у меня все такие пышные, замысловатые. Много платьев.
И каждый вечер у нас балы! С настоящим оркестром, лимонадом, шампанским и танцами.
Нет, что-то я увлеклась. Назад, к экзаменам.
Сочинение я напишу. С русским у меня тоже все хорошо. А вот математика…
Лучше не думать. Или думать, что тоже сдам. Потому что мне всегда везёт.
Ну, окончу институт. Потом устроюсь на работу. Да вот хоть на тетин «Серп и молот».
Стану важной дамой, заведу себе кожаный портфель и строгий коричневый костюм, как у Татьяны Сергеевны со второго этажа. И все будут называть меня Кира Александровна!
А однажды весной…
Все почему-то любят лето или зиму. А я обожаю весну! Мне кроме весны ничего в жизни и не надо.
Бабка с первого этажа на днях разговаривала с мамой и все причитала:
– Как думаете, будет война с Германией? Только бы не было войны! Только бы не было войны!
Далась им эта война!
Только бы была весна!
Почему я так люблю весну? Не знаю. Надо подумать. Нет, сейчас думать некогда: через час выпускной. Правда, платье уже готово и идти до школы всего ничего.
Итак, весна.
Однажды весенним вечером я буду возвращаться домой с работы. Все будет как всегда.
Будут чирикать и купаться в лужах воробьи…
Прыгать через скакалку девочки у подъезда…
Мальчишки будут запускать бумажные кораблики…
С сосулек будет капать, а на деревьях уже появятся первые листочки. Совсем крохотные, бледно-зеленые…
Фу, так не бывает, чтобы и сосульки и листочки! Разве что это будет какая-то особенная весна.
Небо будет голубым, а солнце таким ярким и жарким, что на него просто невозможно будет смотреть…
В такой день все и произойдет…
Я зайду в трамвай и случайно встречусь взглядом с ним… Или что-нибудь уроню, а он поможет поднять… Или нет, мы познакомимся на танцах!
Танцы среди тающих сосулек, ха-ха?
В общем, как бы там ни было, мы обязательно встретимся и познакомимся!
Потом будет свадьба. У меня будет шикарное белое платье. С кружевным воротничком. Почему-то хочется, чтобы непременно кружевной воротничок.
И праздновать её мы будем не здесь. В этой комнатушке останется жить мама, а у нас будет своя квартира. Солнечная, большая.
Откуда она вдруг возьмётся? Я не знаю. Откуда-нибудь. Может быть, мне дадут на работе. Мне всегда везёт.
Мы будем жить там.
У нас будет целый живой уголок. У окна я поставлю аквариум с водорослями и рыбками. А рядом на полочках расставлю горшки с цветами, а над ними будут висеть клетки с птичками.
Ну и, разумеется, у нас будут дети : мальчик и девочка. Они вырастут, выучатся и однажды весной…»
За стеной что-то загрохотало.
– Толик!-взвизгнул женский голос.– Никакого с тобой сладу!
Кира вздохнула и встала с полосатого дивана с высокой спинкой, где она писала дневник. Резкий голос соседки грубо выдернул её из прекрасного далека и вернул в небольшую комнату с обоями в цветочек и скромной мебелью.
Посреди комнаты стоял круглый стол, покрытый кипенно-белой скатертью. Над столом висела лампа с зелёным абажуром, чей неяркий свет делал скромную комнатку необычайно уютной. У правой стены возвышался уже упомянутый диван с высокой спинкой; у левой стояла покрытая клетчатым пледом тахта, над которой нависали полки с книгами. На самой нижней кроме книг стоял большой квадратный будильник, рядом с которым выстроились в ряд семь фарфоровых слоников. В угол около двери кое-как был втиснут шкаф дубового дерева с чуть покосившимися дверцами. На одной из дверей висело на плечиках роскошное бордовое платье, расшитое блёстками.
Кира, худенькая, светловолосая девушка семнадцати лет, застыла перед платьем с каким-то священным трепетом. Это было её первое взрослое платье. Не какой-нибудь ситцевый сарафанчик, не белая юбка с футболкой, не школьная форма, а самое настоящее платье! Ей вдруг сделалось как-то страшно надевать его.
Девушка взглянула на часы и нерешительно протянула руку к вешалке. Медленно и осторожно, словно величайшую ценность, она сняла платье, оделась и посмотрела на свое отражение в