– Сейчас надо поесть. – Мужчина не ответил, оглядываясь и выискивая место для костра. – Это главное.
Мальчик не спорил. Спорить с ним страшновато. Уже успел наглядеться на него в действии. Дорога от Пасадены оказалась совсем непростой. Если не сказать больше. Да и…
Мальчик немного боялся своего спутника. С того самого момента, как вызвали в офис директора приюта. Тот, пожевав темными губами, выдал мальчику лист пейпер-пласта с его метрикой, пальто и сапоги. И вывел через черный ход к угловато-грузному здоровяку с противопыльной маской и очках-гоглах. Давно, почти неделю назад.
– Да тут есть камин! – мужчина показал на закопченный очаг в углу. – Хороший хозяин строил дом. Притащи несколько стульев, а я сейчас вернусь.
Ритуал стал знакомым. Трехколесный песчаный байк рубил покрышками дорогу уже пять дней. Трицикл стал мальчишке хорошим другом. И совершенно не пугал значком радиации.
Стулья мальчик ломал ногами, не прибегая к топорику, купленному мужчиной. Сухое дерево трещало и разлеталось в щепу. Четыре дня назад он бы ее выкинул. Сейчас же бережно сгреб. Мужчина, сам того не замечая, уже научил многому. Как и сама дорога.
Мальчика звали Сидом. Но именем его спутник не пользовался. И сам не представлялся. Приходилось обращаться «сэр», но это давно привычно. В приюте больше никак, там строго, порой чересчур. Мужчина не наказывал мальчишку. Один раз дал подзатыльник. Но за дело, и тот не обиделся.
– Молодец, – похвала из-за спины оказалась обычно-простой. – Разжигай.
С трицикла мужчина занес остаток мяса, оставшийся от ланча. Он подстрелил огромного сурка, и они съели половину. Разделывать пришлось мальчику, но ему даже понравилось. Сейчас щепки и несколько листов из найденного в шкафу романа уже потрескивали. Ножки и спинки занимались ровно, заставляя старый камин, сложенный из камней, уютно гудеть.
– Отдохни, – мужчина споро рубил остатки мяса на крупные куски и присыпал солью. – Сделаю сам.
Мальчик не отказался. Принес два спальных мешка и два одеяла. Одеяло они купили на рыночной площади в Пасадене. Колючее, шерстяное, с клеймом КША, Конфедеративных Штатов Америки, старого-доброго Юга, умершего в Бойню. Клеймо виднелось четко, мужчина кивнул и рассказал историю клетчатой ткани. Про недавно найденное хранилище, где кусок ткани пролежал сто пятьдесят лет и дождался своего часа. Мальчик кивал и не удивлялся. Двадцать второй век учил своих детей принимать многое спокойно и без эмоций.
Винтовку, удобный и короткий «шарп», купили там же. Стрелять в приюте не учили, но какой мальчишка-бой откажется от такого?! То-то, что никакой. А еще, как оказалось, шомпол винтовки можно использовать не только для чистки.
Сурок, вернее, куски сурка, нанизанные на два шомпола, скоро зашкворчали вытапливаемым жиром. «Прям как хороший поросенок, – сказал мужчина в обед, – такой же упитанный». Мальчишке, все детство евшему овощи и соевое мясо, сурок казался божественным.
Консервы, ветчину-хэм, сосиски, бобы и две упаковки бекона, мужчина не трогал. «Зачем? – сказал он, кивнув на окраины Мохаве на утро второго дня, – еда бегает вон там. Я научу тебя брать ее своими руками». И учил, сразу же, как улеглись последние блинчики из последнего кафе «медового» штата. Калифорнии, где мальчик Сид прожил всю жизнь.
– Всегда было так плохо? – повторил вопрос мальчик, после еды и полученной кружки с кофе. – А?
Мужчина поскреб пальцами в густых усах, переходящих в бакенбарды. Огонь прыгал бликами на крупном носу и кувалде подбородка.
– Нет, малыш, не всегда. Было намного хуже. Еще недавно.
Мальчик замолчал. Ждал уже привычного «дальше». Пальцы, длинные и сильные, торчащие из перчаток-митенок, набивали трубку. Учить можно делом и примером. И словом. Лишь бы ученик хотел слушать. Как Сид, например. Лучшим временем почему-то казалось именно это, перед сном. Кофе, огонь, табак, ружейная смазка, ветер, лезущий в забитые окна… странноватый уют.
– Хотя были и плюсы.
– Какие? – мальчик боялся его перебивать, но не удержался.
– Цветных не было. Ни во Фриско, ни в городе Ангелов. Ты же один белый, малыш, один, на все приюты вдоль Залива и восточного побережья.
В приюте никто не курил. И на улицах Сид такого не видел. Новые хозяева побережья боролись с прошлым во всем. Особенно во вреде здоровью. В варварских штатах, населенных белыми, такого, видно, не случилось.
– А так-то, малыш, было намного хуже. Хочешь услышать?
Мальчишка кивнул.
Мужчина затянулся.
– Пару десятков лет назад мы бы с тобой так не сидели. Да и домов этих здесь не строили. Присмотрись, они же новые, брошенные после Исхода краснокожих с Мохаве. Скоро сюда доберутся другие хозяева, привезут новые стулья. Плетеные, из Полинезии, или еще откуда. Старое доброе дерево у ниггеров не в чести.
Мальчишка не спорил. Он пока не считал себя белым.
– Твои учителя говорили о Бойне?