«Мастер и Маргарита» читается на одном дыхании. Есть в романе очарование, он написан с любовью к каждому слову, к каждой буковке. Перевернув последнюю страницу, вдруг с восхищением обнаруживаешь, что соприкоснулся с чем-то глубоко цельным, высоким и прекрасным. Но обязательная растерянность наступает, как только задашь себе вопрос – а о чем, собственно, этот роман? Что в нем следует выделить как первостепенное, главное? И кто, наконец, главный герой – Мастер, Воланд, Пилат или, быть может, Иван?
На первый взгляд кажется, что ответ заключен в названии книги. Конечно же, это книга о Мастере, о творчестве и страданиях, с которыми сталкивается гениальный писатель, и о большой и настоящей любви. Но уже в следующее мгновение приходит мысль, что этой паре возлюбленных посвящена лишь мизерная часть текста. Мастер вообще появляется в романе только в 13-й главе. Правда, она называется «Явление героя», и это выглядит как подсказка, но отчего-то не хочется думать, что все так просто. Более того, обратившись к истории создания романа, вдруг обнаруживаешь, что в первоначальном его замысле образ Мастера отсутствовал и что с момента начала работы над книгой в 1928 году вплоть до 1938 года сам автор чаще всего называл ее романом о дьяволе. С появления нечистой силы в Москве начинается действие в романе и описанием прощания со столицей заканчивается. Все события, о которых идет речь, так или иначе связаны с Воландом и его необыкновенной компанией. И если язык не поворачивается назвать черного мага главным героем, то нельзя не признать, что тема дьявола является доминирующей. Это особенность булгаковского сочинения, его «изюминка». Но откуда проистекал этот интерес к «темной» стороне мира, какие идеи питали фантазию Михаила Афанасьевича?..
Глава 1
Первые опыты демонологии
В сентябре 1922 года в литературном приложении к газете «Накануне» появилось небольшое сочинение Михаила Афанасьевича под названием «Похождения Чичикова». Современные литературоведы квалифицируют его как фельетон или маленькая сатирическая повесть. Но сам автор снабдил свое произведение подзаголовком «Поэма в десяти пунктах с прологом и эпилогом». Такое уточнение указывает на то, что молодой писатель подражает Гоголю. «Диковинный сон… Будто бы в царстве теней, над входом в которое мерцает неугасимая лампада с надписью: «Мертвые души», шутник-сатана открыл двери. Зашевелилось мертвое царство, и потянулась из него бесконечная вереница. <…> И двинулась вся ватага на Русь…». Чудный зачин! Двумя фразами Булгаков определил то направление, которое будет определяющим в его творчестве – Русь и одолевающая ее нечисть.
Гоголевский Чичиков охотится за мертвыми душами, он намеревается стать, а в ходе действия и становится хозяином призраков, мертвецов. В этом своем качестве он, безусловно, выступает посредником между тем и этим мирами, посланником сатаны. Да и фамилия его, как нам думается, возникла от слова «шишига», одного из имен черта. Набоков также находил Чичикова не просто дьявольским пошляком, но прямым агентом Вельзевула: «Да и сам Чичиков – всего лишь низко оплачиваемый агент дьявола, адский коммивояжер: «наш господин Чичиков», как могли бы называть в акционерном обществе «Сатана и К°» этого добродушного, упитанного, но внутренне дрожащего представителя. Пошлость, которую олицетворяет Чичиков, – одно из главных отличительных свойств дьявола, в чье существование, надо добавить, Гоголь верил куда больше, чем в существование бога. Трещина в доспехах Чичикова, эта ржавая дыра, откуда несет гнусной вонью (как из пробитой банки крабов, которую покалечил и забыл в чулане какой-нибудь ротозей), – непременная щель в забрале дьявола».
Булгаковский Чичиков – тоже своеобразный предтеча Воланда, он появляется в Москве невесть откуда и также производит нечто из ряда вон выходящее: трест для выделки железа из деревянных опилок, колбасу из дохлого мяса, липовую электрификацию и т. д. В эпилоге все его жульнические проделки выдаются за сон, но у читателя не остается никаких сомнений, что Чичиковы и ноздревы были явью нэповской России. В «Мастере и Маргарите» Воланд и его компания будут куролесить и дурить головы московским гражданам, подобно Чичикову. Но чем не запятнал себя, в отличие от них, Павел Иванович, так это поджогами и убийствами.
К той же эпохе относится и действие «Дьяволиады», изданной в 1924 году. Сам писатель оценивал ее в своем дневнике как «дурацкую, ни к черту не годную». Но нам важен сам выбор темы и поиск изобразительных средств для описания человеческого умопомрачения. У «Дьяволиады» тоже есть подзаголовок – «Повесть о том, как близнецы погубили делопроизводителя». Он крайне важен для читателя, так как попеременное появление перед делопроизводителем Коротковым братьев Кальсонеров, один из которых имеет бороду, а другой нет, способно помутить самый трезвый рассудок. Положение усугубляется еще тем, что у Короткова