«Супружество – это соглашение, условия которого
ежедневно пересматриваются и утверждаются заново»
Брижит Бардо
Глава 1
Я готовилась выйти замуж. Мне было всего двадцать, но я должна была стать женой одного из самых завидных холостяков – Игната Емельянова. Голубая кровь, куча денег и море пафоса. А еще он сноб, каких поискать. Мне было сложно понять, что я буду с ним делать, потому что веселиться этот двадцативосьмилетний мужчина совсем не умел.
Что ж, вопрос, становиться ли мне женой банкира, не вставал в моей семье. Это было, что называется, акт воссоединения денег. Папа был деловым партнером отца Игната, и между ними была многолетняя дружба и партнерство. Наши мамы состояли в одних и тех же благотворительных фондах.
Мы не росли с Игнатом вместе. Мы и познакомились-то только, когда мне было тринадцать. И уже тогда он поразил меня своей серьезностью. Парень всегда знал, кем станет, и активно к этому готовился. А меня в тринадцать просто поставили перед фактом: когда окончишь институт, станешь женой Игната. Вот так вот просто. Просто для них – сложно для меня.
Я чувствовала себя, словно была закована в клетку. Каждый мой шаг строго контролировался. Я не могла сделать ничего, что поставило бы под угрозу этот союз. Так что вечеринки и тисканья с парнями совершались в тайне от всевидящего ока моего отца. И не спрашивайте, в каком веке мы живем. Да-да, это все еще двадцать первый. Но финансовая элита этой страны, кажется, задержалась в восемнадцатом. Мне просто не повезло родиться в такой семье.
Я была помешана на цветах. Поэтому специализацией в университете мне позволили выбрать ботанику и цветоводство.
– Научишься правильно сочетать букеты для столовой, – именно так моя мама объяснила свое согласие.
С самого рождения я была той, кто наладит и укрепит деловые связи, когда придет время. Той, кого всю жизнь готовили стать трофейной женой. Меня не учили быть профессионалом или серьезным человеком. Меня учили языкам, прилежности, покорности по отношению к мужу, игре на фортепиано. А еще прививали чувство вкуса, меры и такта. В общем, я была настоящей куклой в руках своей матери.
И теперь настало время оправдать все ее старания. Я была морально готова. А как иначе, если тебе девять лет в голову вкладывали необходимость соответствовать? Только бунтарка, заключенная в клетку тела, пыталась срезать прутья пилочкой для ногтей.
Одно дело, когда тебе нужно сдерживаться пару часов в день в присутствии родителей. И совсем другое – почти круглые сутки, будучи рядом с мужем. Я пыталась настроиться. Буквально задерживала дыхание до шума в ушах в надежде, что от этого напряжения смирение возникнет само собой.
Я прорычала, упав лицом в подушку, когда в очередной раз мои усилия закончились провалом.
– Амалия, поднимись с подушки. Ты ведешь себя неподобающе, – чопорно произнесла мама от двери комнаты.
Я со вздохом выровнялась и спустила на пол свои голые ступни.
– Милая, у тебя на сегодня запланирован поход в салон и девичник. Пора выбираться из пижамы, и через пятнадцать минут мы с отцом ждем тебя за столом.
Позвольте представить вам мою маму – Викторию Сергеевну Ворошилову. Русская по корням и англичанка по рождению, дочь российских эмигрантов, прирожденная светская львица и борец за права хомячков. Что вы смеетесь? Она действительно состоит в обществе по защите прав хомячков и является его активным членом. Мама воспитывалась также, как и я. Частная школа для девочек, балет, языки, домоводство, музыка, дипломатия. У нее образование в сфере английской литературы. И, если бы она не вышла замуж за папу, то могла бы стать прекрасным профессионалом. Она действительно знает об английской литературе все.
Но мама, как и предполагалось, стала профессиональной женой. Эта же дорога была уготована и мне. И моя мама действительно верила в то, что это – лучшая судьба для любой девушки.
Мне всегда было интересно, лазала ли моя мама в детстве по деревьям? Стреляла из рогатки? Сбегала из дома, чтобы побыть с парнем? Пробовала ли алкоголь до восемнадцати? Потому что с деревьев меня всегда снимали и наказывали отсутствием ужина. Рогатки отбирали и наказывали отсутствием мультфильмов. Когда поймали на поцелуе с соседским парнем Игорем, я месяц просидела под домашним арестом с ежедневными лекциями о неподобающем поведении. Ну, а с алкоголем все было совсем жестко. Я читала Канта. Два месяца. Потом пересказывала папе и была вынуждена обсуждать плюсы и минусы его теорий. В шестнадцать лет.
Теперь будем знакомы. Я – снаружи послушная и спокойная будущая светская львица, Амалия Ворошилова. Внутри меня бушевал пожар. Когда-то бабушка Ворошилова, жена знаменитого литературного критика, назвала меня сущим дьяволенком, дарованным в наказание за загубленную душу Степана. Тот был ее первенцем, которого любовь довела до самоубийства. По сей день бабушка с дедушкой так и не признали своей вины