Разговаривая с Ирочкой, я пришла к выводу, что шеф вовсе не привык разбираться с валящими валом посетителями самостоятельно, как это предполагала девушка, а делал это только по причине сложившихся обстоятельств. Сам же он втайне продолжал лелеять мечту, что однажды, хотя бы на какое-то время, между ним и нескончаемым потоком просителей, жалобщиков и прочих не очень приятных личностей возникнет некий буфер, сито, препятствие, в результате чего он будет иметь хотя бы пятнадцать спокойных минут в день.
Мои предположения подтвердились во время короткого личного собеседования с директором.
– Вас зовут Ольга? – поинтересовался он, стараясь не обращать внимания на нетерпеливо толкущихся в дверях кабинета людей.
– Ольга, – согласилась я.
– Ира сказала: вы имеете неплохой опыт работы секретарем?
– Имею.
Директор глянул на меня с возрастающим любопытством и симпатией.
– А вы не очень разговорчивы, а?
– Не люблю болтать попусту.
После секундного раздумья он кивнул на сдержанно шумящую ораву в дверях и с улыбкой поинтересовался:
– Сможете организовать так, чтобы меня беспокоили только по делу? Разрешаю все, даже рукоприкладство.
Я порадовалась, что человек, на которого мне предстояло работать в ближайшее время, был не лишен остроумия, поправила очки и совершенно серьезно сказала:
– Это моя работа.
На миг в его глазах мелькнуло сомнение, к первой или ко второй его фразе следует отнести мои слова. Потом он, очевидно, решил, что не стоит забивать голову такими пустяками, когда дел и так накопилась тьма-тьмущая. Неуверенно, опасаясь, наверное, что в последний момент я могу передумать и отказаться, спросил:
– Завтра желательно приступить к работе. Вы не возражаете?
– Нет, – успокоила я его, поднимаясь, – не возражаю. До свидания.
На этом наш разговор закончился. Занял он не более трех минут.
Внедрение жестких порядков я начала незамедлительно: подойдя к двери, не стала вежливо, но решительно проталкиваться сквозь примолкнувшую при моем приближении толпу жаждущих аудиенции, а остановилась в полуметре, так, чтобы видно и слышно было всем собравшимся, и железобетонным голосом сказала:
– Я бы хотела выйти. Будьте любезны.
Толпа умолкла окончательно, нехотя расступилась. Я презрительно смерила взглядом освободившийся узкий проход и слегка повысила голос:
– Будьте любезны меня пропустить.
Это подействовало.