Но я вообще мало что понимаю. Нажал. Ничего не происходит.
Удивительно, но я спокоен. Не психую. Хотя, может и надо: кто я такой и что тут делаю – это же непонятно до сих пор?
Лежу, тусклый свет выключается. Двигаюсь – включается снова. Ясненько. Значит, реле. Что такое «реле», кстати, я знаю, и понимаю, как оно действует. Но больше в голове ничего.
Жутковато.
Жму на кнопку снова. «ВАШ СИГНАЛ ПРИНЯТ, ЖДИТЕ» написано.
Ну, жду.
Слышу, как открывается дверь, с гудящим звуковым сигналом, низким и крикливым, как будто трахнуло током пожилого альбатроса. Замок, стало быть, электромагнитный, на кнопке или с ключом-картой – это я почему-то понимаю тоже.
Два мужских голоса. Спорят. Первый вежливый и низкий. Пробует в чём-то кого-то убедить:
– Я бы не был настолько уверенным, Хосе, но они всегда прибавляли в конце сезона. Статистика говорит, что шансы неплохи.
– Статистика, док, говорит то, что поможет букмекерским конторам меня поиметь, – не соглашается второй. Этот голос моложе и… попроще что ли? Типа «с улицы». – Скорее моя бывшая позвонит сказать, что ждёт меня вместе со всей своей грёбаной семейкой на Рождество, чем они выйдут из группы. Как тебе такие шансы?
Не врубаюсь, о чем именно разговор, но понимаю, что скорей всего о бейсболе или какой-то другой спортивной херне.
Обсуждали они её, впрочем, не долго.
– Ничего себе! – громко удивляется второй, которого назвали Хосе, аж присвистнув. – 37-я! Гони десятку, Картрайт!
– После зарплаты, если позволишь, – отвечает первый, Картрайт. – Доставай ключи.
– Я?
– А кто же, Хосе? Тебя назначили старшим санитаром, несмотря на… да ладно. У меня только пропуск от дверей.
– Я не виноват, что правила такие, – Хосе по ходу в чем-то оправдывается. – Проработаешь тут с моё, тоже поднимешься.
– С моё? Ты шутишь? Я отпахал тут с ординатуры…
Они будут болтать так до бесконечности. Наверное, стоит что-то сделать.
– Эй! – ору. – Что, мать его, происходит?
Это я так говорю, что ору. На самом деле голос у меня тихий. И хриплый, будто из пробитой покрышки выходит воздух. Слышно ли его вообще там, снаружи?
Поэтому дополнительно молочу кулаками по пластиковым стенкам и потолку.
Помогло.
– Сэр… … – первый называет имя, которое мне кажется знакомым. Но не настолько, чтобы я повторил его с первого раза.
– Я за ключами! – слышу я голос Хосе и то, как он снова открывает дверь с электромагнитным реле.
– Всё нормально, сэр, всё под контролем, – продолжает тот, которого назвали Картрайтом. – Мы приняли ваш сигнал и скоро вас выпустим. Не больше двух минут!
Две минуты можно подождать. За них я успеваю заметить на себе татуировки. На кистях рук, на предплечьях. Их довольно много, но, как и когда я их себе сделал, ни малейшего понятия, хоть убей.
Вот и ключ. Меня отпирают и вытаскивают наружу. То, на чем я лежал, оказывается чем-то вроде носилок на полозьях. Их выкатывают, фиксируют и помогают мне подняться до сидячего положения.
– Добро пожаловать, мистер Джойс! Сэм? Как вы себя чувствуете? – спрашивает первый.
Он опять произнёс это имя. Ноль.
Неопределённо мотаю головой. Я действительно не знаю, что сказать.
– Всё позади, чувак. Ты снова с нами, – говорит второй, тот, что Хосе, и скалится.
– Что? – спрашиваю я, потому что действительно не понимаю. – Что позади?
Я откровенно таращусь на них. Они оба кажутся мне странными.
– Всё ясно, – произносит Картрайт. Он постарше и выглядит посолиднее. – «Белый шум». Посмотри его карту, Хосе, у него серьёзная травма мозга.
Хосе берет в руки планшетку с бумагами. Пялится в них, потом обходит меня, чтобы взглянуть на мой затылок.
Моя голова. Я ощупываю её. Кроме того, что я почти не чувствую её под пальцами, все мои мышцы как будто замёрзли и одеревенели, на затылке, за левым ухом, глубокая щель – как в треснувшем арбузе. Пальцы свободно входят туда на целую фалангу.
– Вы ресургент, мистер Джойс, – говорит Картрайт, объясняя. – Вам ничего не говорит это слово?
Мотаю головой.
– Ты зомби, чувак, – поясняет Хосе, скаля зубы. – Хотя и подзадержался. Мы даже на твой счёт поспорили.
Я… кто?! Зомби? Что-что, бля?!
– Да не боись! – Хосе, посмеиваясь, хлопает меня по плечу. – Помню, как очнулся сам, ничего страшного. Привыкаешь за неделю или около того.
Картрайт тоже лыбится и кивает:
– Всё верно, сэр. Добро пожаловать в этот мир ещё раз, мистер Джойс. Вы